Многочисленные работы Д.Ю. Козлова хорошо известны историкам, изучающим участие русского флота в Первой мировой войне. Для него всегда характерны прекрасное знание предмета, высокая культура анализа источников, уважительное отношение к трудам предшественников¹. Новая монография историка посвящена весьма сложной теме – планированию командованием Балтийского флота возможных действий накануне столкновения с Германией. При этом раскрывается она в контексте большой политики и стратегии России и её соседей.

Как известно, кораблями на Балтике с 1908 по 1915 г. командовал адмирал Н.О. Эссен – один из героев Порт-Артура, прославившийся в боевых действиях на морских подступах к крепости хладнокровием, личным бесстрашием и редкой для военных того времени способностью, проявляя инициативу, брать на себя ответственность не только за принятие решений, но и за их выполнение. В 1904 г. эти качества обратили на себя внимание вице-адмирала С.О. Макарова, благоволившего Эссену.

Те же черты определяли его поведение летом 1914 г. В тот момент линейные корабли дредноутного типа ещё не были готовы, батареи на островах, которым предстояло прикрывать оборонительную минно-артиллерийскую позицию в Финском заливе, имели на вооружении только орудия небольшого калибра, один из двух самых мощных кораблей флота – линкор «Андрей Первозванный» – находился на ремонте в Кронштадте.

Между тем Эссен почти одновременно получил известия о том, что 12(25) июля Германия и Швеция заключили союз, а немецкая эскадра вышла из Киля, держа курс на Данциг. Это означало, что через 30–36 часов она могла оказаться у Поркалаудда. Если бы это произошло, остановить её без минных заграждений было бы невозможно. Поэтому Николай Оттович без санкций свыше решился минировать Поркалауддскую позицию. «Пусть меня потом сменят, – заявил адмирал, – но я ставлю заграждение»². Впрочем, его действия получили одобрение, что и неудивительно, поскольку 16(29) июля 1914 г., перед тем как поставить свою подпись на указе об общей мобилизации, морской министр адмирал И.К. Григорович констатировал: «Флот наш не в состоянии состязаться с немецким, Кронштадт не предохранит столицу от бомбардировок»³. Положение было столь опасным, что предполагалось даже вывести недостроенный дредноут «Петропавловск» и использовать его в качестве плавучей батареи у Наргена⁴.

В этой обстановке у Эссена появился план: захватить инициативу, предъявив шведам ультиматум, а в случае его отклонения – атаковать шведские корабли (с. 7). Следует отметить, что люди, прошедшие через русско-японскую войну, в 1914 г. частенько становились ярыми сторонниками идеи превентивного удара. Командующий Черноморским флотом адмирал А.А. Эбергард тоже считал необходимым перейти к упреждающим действиям на Босфоре и, как показали дальнейшие события, в общем-то был прав⁵. Однако Ставка во главе с вел. кн. Николаем Николаевичем отказалась поддержать адмиральскую инициативу как на севере, так и на юге (с. 7).

Трудно просчитать, чем могла бы обернуться реализация предложений Эссена. Собственно, Козлов детально анализирует то, о чём до сих пор упоминалось лишь в самых общих чертах. Безусловным достоинством книги является воссоздание исторического контекста возникавших летом 1914 г. опасений и замыслов. Эта задача решена благодаря привлечению трудов по истории Балтийского флота и внешней политики России, Германии и Швеции, написанных на английском, немецком и шведском языках. Кроме того, автор опирается на материалы восьми фондов Федерального архива ФРГ и 19 – из РГА ВМФ, АВПРИ, РГВИА, ГА РФ, ЦА МО РФ. Монография состоит из шести глав, введения и заключения (которое несколько излишне драматично названо «Итоги и последствия “шведской авантюры”», хотя «авантюра» как таковая всё же не состоялась. В приложении опубликовано 38 документов (с. 177–274).

Русско-шведские отношения после 1809 г. были мирными, но далеко не дружественными. Нейтралитет шведов в Крымскую войну объяснялся исключительно их нежеланием сталкиваться с русской армией. В начале XX в. и особенно после русско-японской войны ситуация изменилась, а расклад сил на Балтике оказался явно не в пользу России. Уже в 1907 г. в Петербурге рассматривали Швецию как потенциального союзника Германии, а в 1909 г. Эссен впервые предложил нанести упреждающий удар по шведским кораблям, дабы избежать полной потери нашим флотом Балтики. Тогда против этого выступил Морской Генеральный штаб, который в то время возглавлял Эбергард (с. 27–29, 32). Тем не менее вплоть до 1914 г. Швеция воспринималась и моряками, и армейцами в качестве вероятного противника в будущей войне (с. 34, 36, 38)

Следует отметить, что у русских военных имелись веские основания для «авантюрных планов», как их неоднократно называет автор. Несмотря на то, что Стокгольм не пошёл на формальное заключение союза с Берлином, военно-политическое сотрудничество между ними было в начале XX в. весьма тесным и дружественным, что признавали, кстати, французы и англичане (с. 40, 42, 45–46). Было бы странно, если бы в Петербурге не учитывали возможных последствий этого сближения и не готовили удар по развивавшей свои силы Швеции. Насколько они увеличивались, показано во второй главе «Флот короля Густава V и “русская угроза”». Причём кавычки в её названии едва ли оправданы: ежели «шведская авантюра» хотя бы планировалась, то «русскую угрозу» трудно считать условной. Фобии и мании шведов, связанные с Россией, проанализированы Козловым весьма убедительно, как и их подготовка к возможной войне (с. 54–62). Анализ строительства королевского флота явно свидетельствовал о попытке создания достаточно мощной броненосной эскадры, морские бюджеты, за исключением небольшого сокращения в 1914 г., были весьма впечатляющими (с. 67–69). Конечно, после появления у России дредноутов самостоятельной роли такое пополнение сыграть уже не смогло бы. Однако в 1914 г. и русские, и большая часть шведских кораблей всё ещё строились или ожидали введения в строй. Но и имевшиеся у шведов шесть броненосцев 1-го класса (не считая крейсеров, миноносцев, канонерских и подводных лодок, мониторов резерва) не следовало игнорировать (с. 78, 82).

Учитывая, что бóльшая часть германского флота находилась в Северном море, шведы действительно могли оказать ему серьёзную помощь на Балтике. Между тем перед Эссеном стояла задача не допустить проникновения противника в Финский залив. При этом предвоенные проволочки с кредитованием морских программ пагубно отразились на их реализации. «Посадить бы членов Государственной думы на наши старые калоши и отправить на войну с немцами», – мечтал в те дни один из русских офицеров⁶. Эссен в кратчайшие сроки сумел организовать прочную оборону на минно-артиллерийской позиции по линии Гангэ–Поркало–Удд (с. 96–97).

В этой обстановке, когда нейтралитет Швеции не мог считаться и не являлся ни прочным, ни вписанным в систему международных соглашений, командование Балтийским флотом и вспомнило о предвоенных планах (с. 107). Адмирал собирался потребовать от Стокгольма сосредоточить флот в порту Карлскроны, предупредив, что в противном случае будет топить все корабли на Балтике. Ударный отряд во главе с Эссеном (броненосный крейсер, три линкора и пять эсминцев) вышел в море, но «Грозы» – условного сигнала Ставки об одобрении предложенного плана – так и не последовало (с. 118–119). Наоборот, утром 28 июля (10 августа) пришла телеграмма, запрещавшая атаку и содержавшая слова в весьма характерном для вел. кн. Николая Николаевича стиле: «Когда можно будет, то верховный главнокомандующий даст приказание, куда идти» (с. 127).

Бой со шведами так и не состоялся. Описав в шестой главе первые столкновения на Балтике, Козлов отметил высокую активность немцев в районе Ирбенского пролива в августе 1914 г. (с. 157–158). Но этот мастерский анализ стоило бы дополнить краткой характеристикой событий, проходивших тогда в Восточной Пруссии. Ведь относительно немногочисленный в данном регионе германский флот выполнил весьма важную задачу – создал видимость угрозы русскому побережью. 23 августа (5 сентября) вел. кн. Николай Николаевич приказал командующему 1-й армией Северо-западного фронта генералу П.К. Ренненкампфу обратить особое внимание на свой правый фланг. В Ставке не исключали, что противник, опираясь на порты Восточной Пруссии, может высадить десант в тылу у наступающих войск⁷. Это приходилось учитывать, что в дальнейшем сыграло далеко не самую благовидную роль в поражении армии и её отступлении из Восточной Пруссии. Но так или иначе, нельзя не согласиться с утверждением Д.Ю. Козлова о том, что вся эта история с несостоявшимся «шведским походом» Н.О. Эссена выявила массу проблем и в организации руководства флотом, и в системе принятия стратегических решений в России в первый период войны (с. 159–160).