Везде
The Byzantine heritage in Russia and Venice in the era of Peter the Great
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The Byzantine heritage in Russia and Venice in the era of Peter the Great
Annotation
PII
S086956870016248-3-1
DOI
10.31857/S086956870016248-3
Publication type
Review
Source material for review
Ястребов А.О. Русско-венецианские дипломатические и церковные связи в эпоху Петра Великого: Россия и греческая община Венеции. М.: Познание, 2018. 394 с.
Status
Published
Authors
Tatiana Matasova 
Affiliation: Lomonosov Moscow State University
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 4
Pages
194-200
Abstract

           

Received
13.04.2021
Date of publication
10.08.2021
Number of purchasers
14
Views
1504
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1 Отечественную историографию последних десятилетий отличает устойчивый интерес к истории связей России с греческим миром после падения Византии под натиском турок в 1453 г. Отношениям русских государей с восточными патриархами, «милостыням» московских правителей в афонские монастыри и в другие обители православного Востока, проблемам греческого влияния на церковную и интеллектуальную жизнь XVI–XVIII вв. уделяют внимание такие российские исследователи, как Б.Л. Фонкич, Т.А. Опарина, Д.Н. Рамазанова, Н.П. Чеснокова, В.Г. Ченцова, Т.В. Никитина, О.Е. Петрунина, Л.А. Герд. В истории отношений России с итальянским миром в XV–XVIII вв. греческий элемент также был весьма существенным.
2 Особое место среди итальянских государств этого времени занимала Венеция, quasi alterum Byzantium, как о ней говорил кардинал Виссарион – выдающийся греческий интеллектуал и церковный деятель, главный инициатор брака Софьи Палеолог с Иваном III. С другой стороны, Виссарион, будучи «римлянином» и по духу, и по месту жительства, с 1440 г. способствовал налаживанию связей Московской Руси именно с «Вечным городом». Венецианские греки с конца XV столетия в той или иной степени были вовлечены в отношения Русского государства и со Светлейшей республикой, и с Римом. Как справедливо заметил протоиерей Георгий Флоровский, сам брак Ивана III с Софьей «привёл… к сближению Московии с итальянской современностью»1. Нельзя не вспомнить и другого выдающегося представителя Русского зарубежья – Н.П. Кондакова, полагавшего, что русская и итальянская средневековые культуры питались из одного, византийского источника, что способствовало продуктивному сотрудничеству двух миров2. Таким образом, связи России с итальянскими государствами были нередко переплетены с отношениями с греческим миром.
1.  Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Париж, 1937. С. 58.

2.  Кондаков Н.П. Иконография Богоматери. Т. 2. СПб., 1915. С 392–393. Эта мысль развита А.Г. Габричевским в статье, написанной в 1947 г., но так и не напечатанной в то тревожное время. Искусствовед писал: «Единство эллинской традиции, переданной Византией как Италии, так и Руси, может отчасти объяснить то “чудо”, которое совершилось в Московском Кремле в 1475–1479 гг. (речь идёт о строительстве католиком Аристотелем Фиораванти главного храма православной Руси. – Т.М.)» (Габричевский А.Г. Итальянские зодчие в России // Россия и Италия. Вып. 2. М., 1996. С. 226).
3 В числе актуальных вопросов российской науки традиционно находится и проблема оценки преобразований Петра Великого – главные особенности отношений государя с Европой, характер заимствований с Запада, вектор его реформ как в светской, так и в церковной жизни России, предпосылки его бурной деятельности. В последние годы продуктивно исследуются связи Петра I с итальянским миром, особенно с Венецией и папством3.
3.  Андросов С.О. Русские заказчики и итальянские художники в XVIII в. СПб., 2003; Андросов С.О. Скульпторы и русские коллекционеры в Риме во второй половине XVIII века. СПб., 2011; Плюханова М.Б. Борис Иванович Куракин в Риме в 1707 году // Dalla Russia in Italia. Intellettuali e artisti a Roma (XVIII e XIX secoli). Salerno, 2015. С. 23–40.
4 Оба эти направления соединены в фундаментальном исследовании протоиерея Алексея Ястребова, посвящённом истории дипломатических, церковных и культурных связей России последних десятилетий XVII – первой четверти XVIII вв. с Венецианской республикой. Значительная роль греков в этих связях неоспорима. Автор монографии, много лет проживший в Италии, получивший степень доктора философии в Папском Урбанианском университете (Рим) и в 2002–2019 гг. несший послушание настоятеля православного прихода святых Жён-мироносиц в Венеции, поставил перед собой задачу раскрыть широкую панораму русско-венецианских связей, в которые были активно и неизбежно вовлечены греки, жившие в «городе мостов и каналов» и/или связанные с Лагуной тесными семейными, интеллектуальными или другими узами. А.О. Ястребов стремился показать роль греческой общины Венеции в процессе активизации контактов России и Светлейшей республики в контексте не только сближения с Европой в целом, но и внутриполитических инициатив царя, направленных на модернизацию страны. Последнее требовало в том числе квалифицированных кадров на разных направлениях. Решение поставленной в работе научной задачи невозможно без обращения к церковным настроениям греческой диаспоры Венеции и особенностям межконфессиональных отношений. Эта проблематика неизбежно выводит и на сюжеты, связанные с симпатиями в отношении «латинян», которые были характерны для не слишком значительной, но всё же заметной части русской аристократии и духовенства, которые подчас становились тайными католиками. Таковыми стали, например, братья Александр и Сергей Милославские, Пётр Артемьев, Палладий Роговский (Рогов) (с. 325–341)4.
4.  Вслед за Е.Ф. Шмурло и А.В. Флоровским М.Б. Плюханова справедливо отметила, что русские стольники, отправленные в Италию для изучения мореходного дела в последние годы XVII в., «встретившись с католическим миром, переживали смущение и колебания, в разной степени сближаясь с католичеством… К русским ученикам были приставлены активные деятели католической церкви» (Плюханова М.Б. Борис Иванович Куракин… С. 28).
5 Исследуя различные аспекты связей России и Венеции, Ястребов справедливо выделяет два их этапа: первый (1695–1701) «был подчинён антиосманской тематике и связанным с нею военным вопросам», второй (1710–1722) – «проходил под знаком коммерческого интереса» (с. 107). Несомненным достоинством книги является то, что автор начал исследование с достаточно ёмкого, но структурно значимого экскурса в историю становления греческой общины Венеции. Тем самым он показал, как униатским деятелям греческой общины Италии уровня кардиналов Исидора и Виссариона уже в конце XV столетия уступило место твёрдое в убеждениях православное духовенство, искавшее возможностей свободного исповедания веры, пусть и в ситуации католического окружения и вынужденной эмиграции. Так проявилось духовное преодоление унии даже в среде той немногочисленной части греческого народа, кто изначально был миролюбиво настроен по отношению к «латинянам»5. Автор блестяще представил историю появления в XVI в. греческой церкви св. Георгия в Венеции, связанную с началом некоторого притеснения православных уже в конце XV в.: Совет Десяти издал официальный запрет на совершение богослужений по православному чину в любом другом месте, кроме католической изначально церкви св. Власия (с. 191). С той поры греки около столетия добивались права возвести собственный храм.
5.  Неприятие унии основной массой греческого духовенства и народа ярко описано в воспоминаниях Сильвестра Сиропула (Сиропул С. Воспоминания о Ферраро-Флорентийском соборе (1438–1439). В 12 ч. СПб., 2010. С. 298, 312, 323).
6 Рассказ о перипетиях жизни православной греческой общины в Венеции в середине XV – XVII в. дал возможность показать истоки настроений греческой диаспоры города, которые доминировали на рубеже XVII и XVIII вв. и, соответственно, определяли отношение венецианских греков к России, их надежды и чаяния в отношении русского государя. Автор убедительно показал, что греки, находившиеся в Венеции в довольно приниженном положении, жаждали видеть в Петре I своего заступника и избавителя. Однако реальность оказалась значительно сложнее. Пётр действительно благоволил православным грекам Лагуны, но не ради заботы об их участи, а в связи с нуждами собственной страны. Именно благо Российского государства являлось для Петра главным ориентиром и главной целью. Ястребов нашёл множество подтверждений тому, что именно при Петре греки были вовлечены в процессы строительства Российской империи, чему способствовало благоприятное стечение обстоятельств.
7 На рубеже XVII и XVIII вв. в Венеции наступил период мощной католической реакции, сопровождавшийся захватом греческой церкви греко-католиками (1708), во главе которых стоял митрополит Филадельфийский Мелетий Типальд6. Ястребов справедливо отмечает значение этого трагического обстоятельства: «Именно в такой момент венецианских греков поддержал Пётр, давая им понять, что они не оставлены один на один с католическими властями» (с. 194). В свою очередь «обиженные православные оказались как нельзя кстати в его внешне- и внутриполитических планах. Он широко применил знания единоверцев как в России, где они сформировали костяк военной, медицинской и церковной элиты, так и за её пределами, в первую очередь в самой Венеции, где они исполняли дипломатические и консульские функции» (с. 252). Выступив защитником православия в Лагуне, Пётр – Petrus Primus Russograecorum (!) Monarca7 – дал грекам надежду на заступничество и помощь чуть ли не во всех сферах их жизни, что позволило государю широко привлекать их на военную и гражданскую службу. Очарование русским царём было столь велико, что перу именно венецианского грека Антонио Катифоро принадлежит знаменитая биография Петра Великого8, приобретшая большую популярность в Европе и позже переведённая на несколько языков, в том числе на русский (с. 228).
6.  Ястребов А.О. Новые сведения о деятельности митрополита Мелетия Типальда на рубеже XVII–XVIII вв. // «Восстанет цесарь в опустевшей земле»: Люди, время и пространство русской истории. К 70-летию профессора Н.С. Борисова. М., 2020. С. 296–306.

7.  Петрунина О.Е. Русско-греческие отношения и эволюция «Великой идеи» греков в XIII – начале XX века // Греческий мир в XVIII–XX вв. в новых исторических исследованиях. М., 2006. С. 36.

8. Catiforo A. Vita di Pietro, il Grande imperador della Russia, estratta da varie memorie publicate in Francia e in Olanda. Venezia, 1736.
8 Нельзя не упомянуть ещё одно достоинство книги, состоящее в том, что автор последовательно знакомит читателя с греками, находившимися на русской службе в царствование Петра (начиная с 1680-х гг.). Среди них не только такие известные деятели, как Иоанникий и Софроний Лихуды (особенно важна для автора фигура Иоанникия как выдающегося интеллектуала и видного дипломата) (с. 70–87), Дмитрий и Иван Боцисы или врачи Иаков Пеларино и Георгий Поликала (по всей видимости, оказывавший и весьма сомнительные с этической точки зрения услуги при дворе) (с. 152), но и справщик Афанасий Скьяда, медики Иван Мелиссино, Антон Севасто, Михаил Скендо, сподвижник И. Боциса Анастас Лихуд (сын Иоанникия), священник Ливерий Колетти (близкий Мелетию Типальду, бывший духовник царевича Алексея), русский агент в Венеции Андрей Кассис.
9 Говоря об участии греков в деле передачи интеллектуальной традиции, стоит отметить, что те с начала новой эры по крайней мере дважды становились трансляторами выдающейся культурной миссии, способствовавшей сущностному перерождению культуры, которой они несли свою мудрость. В частности, это произошло в конце XIV – начале XV в., во время эмиграции на Запад, когда греческие учителя (Мануил Хрисолор и др.) обучали греческому языку итальянских гуманистов, чьи труды ознаменовали подлинное начало эпохи Возрождения. Отмечу, что эхо этой учёности чувствовалось и в русской культуре рубежа XV и XVI вв. Во второй раз это случилось в последние десятилетия XVII – начале XVIII в., когда «итальянизированные» греки просвещали Россию, становящуюся империей. Примечательно, что они обучали не только греческому, но и итальянскому языку. Интересно, что в самом конце XVII в. «изучение итальянского языка для русской молодёжи было приоритетным» (с. 83). Так, на правление Петра приходится своеобразное преодоление острого противоречия между «латинофилами» и «грекофилами», имевшее место в России в 1680-х гг.
10 Ястребову удалось тонко прочувствовать черты сложной и противоречивой политики Петра на рассматриваемом направлении. По мысли автора, император, как тонкий и чуткий политик, в отношении венецианских греков, терпевших притеснения от католиков, не шёл «на конфликт ни с Римом, ни с католической Венецией», взывая эти мощные силы лишь к законности и справедливости в отношении тех, чьи интересы он обещал защищать. Исследование со всей очевидностью обнаруживает, что «в планах Петра греки, конечно, играли чисто техническую роль, но сами они, видя в нём единственного, кто по-настоящему думает о них или, по крайней мере, публично декларирует своё единство с ними, были готовы служить ему всеми доступными средствами» (с. 222, 254). Эта традиция служения русскому православному государю идёт ещё от греков последних десятилетий XV в., приехавших на Русь в окружении Софьи Палеолог или немного позднее. Траханиоты9, Ралевы, Ангеловы10, Ласкарисы находились в числе тех, чьи умения и таланты способствовали становлению сильного государства с центром в Москве. Именно в Венеции в ту пору греки так надеялись на силу русского государя, который сможет освободить их родину, что подчас были готовы выдать желаемое за действительное. Наслушавшись греков и вдохновлённый их надеждами, сенатор Доменико Малипьеро в 1470-х гг. сообщал, что московский «король» Иван III «в скором времени направится на борьбу с турками, потому что он – зять деспота Фомы Палеолога»11. Для мира итальянских греков старший сын Ивана III и Софьи Палеолог оказывался не столько продолжателем рода Рюриковичей, сколько наследником византийских императоров. Воспитанный в Италии Максим Грек, обращаясь к Василию III, называл его «Василием Ивановичем Палеологом»12. Греки конца XVII – первой четверти XVIII в. продолжали эту традицию. Русские государи для них оставались единственной надеждой.
9.  В недавнее время доказана историчность Мануила Дмитриевича Траханиота (Матасова Т.А., Воробьёв Г.М. Новый документ по истории связей греческого мира и России последней четверти XV в. // Византийский временник. М., 2016. Т. 100. С. 256–270).

10.  Хотелось бы обратить внимание читателей на открытие новых документов, связанных с Мануилом Ангеловым – послом Ивана III в Италию (Матасова Т.А. Миланский список московской грамоты 1493 г.: автограф грека из окружения Софьи Палеолог // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2020. № 2(80). С. 5–13; Матасова Т.А. Латинский перевод грамоты Ивана III 1493 года в Милане и Флоренции // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2021. № 2(84). С. 41–51).

11. Annali Veneti dall’anno 1457 al 1500 del senatore Domenico Malipiero, ordinate ed abbreviate dal senatore Francesco Longo // Archivio storico italiano. Vol. VII. Parte 1. Firenze, 1843. P. 106. Русский перевод отрывка см.: Скржинская Е.Ч. Русь, Италия и Византия в средневековье. СПб., 2000. С. 281. Об интерпретации этого высказывания Малипьеро см.: Матасова Т.А. Софья Палеолог. М., 2016. С. 163–164.

12.  Преподобный Максим Грек. Сочинения. Т. 1. М., 2008. С. 119.
11 Исключительно важно, что Ястребов, пристально исследовав петровское время, стремился к более широкому историко-культурному обобщению, формулируя наблюдения над характером и ролью греческого влияния в России и в Венеции XV – начала XVIII в. Основываясь на глубоком знании как опубликованных, так и архивных источников, обладая широчайшим историческим и, что немаловажно, богословским кругозором, автор справедливо заметил, что греческое наследие преломлялось в этих двух мирах, пусть и имеющих общий исток, совершенно по-разному. И Русское государство, и Светлейшая республика стремились в ходе своего исторического бытия наследовать лучшие черты Ромейской державы. По мысли Ястребова, в конечном счёте у Москвы получилось то, что не вышло у венецианцев, поскольку если в первом случае имел место мирный процесс и добровольное вручение греками московскому государю прав на лидерство среди православных народов, во втором всё было не так однозначно. Многолетнее соперничество Венеции и Константинополя, из-за которого во многом последний сделался неспособным противостоять османской угрозе, отсутствие действенной помощи Запада в критический для империи момент, активная католическая пропаганда среди греков до и особенно после 1453 г. – всё это сделало Венецию неоднозначным партнером для наследников византийцев. Тем более что там они оказывались в униженном положении эмигрантов, а в Москве принимались в качестве ценнейших кадров в главных сферах жизни государства и общества. Несмотря на то что именно в Венеции оказалось огромное количество мощей общехристианских святынь13, Венеция, увы, не стала таким же духовным общехристианским центром, как Рим или Константинополь. Москва же, пусть и не обладавшая таким числом общехристианских реликвий, но сумевшая преодолеть все выпавшие на её долю трудности и использовать дарованные ей богатства, стала истинным «третьим Римом».
13.  Де Антига Р. Венеция. Гавань святых. СПб., 2021; Ястребов А.О. Святыни Венеции: Православный историко-художественный путеводитель по базилике Святого Марка и церквям Венеции. Падуя, 2010.
12 Большим подарком читателям служат Приложения, в которых приведены тексты и, что особенно важно для русскоязычных исследователей, переводы малоизвестных14 или вовсе не известных ранее документов по истории греко-русско-венецианских отношений. Из числа последних выделяются царские грамоты 1686–1687 гг. и грамота от дожа 1695 г., а также документы 1703 г., связанные с греками на русской службе И. Боцисом и Г. Дасколи (с. 273–289, 291–299), впервые вводимые Ястребовым в научный оборот.
14.  Под «малоизвестными» документами я понимаю те, что были опубликованы ещё Е.Ф. Шмурло в фундаментальных изданиях источников по истории русско-итальянских отношений, «потерянные» в обилии других документов, собранных этим выдающимся исследователем. Между тем именно отобранные Ястребовым источники весьма ярко отражают многие идеи, представленные в его исследовании.
13 В своём исследовании Ястребов не раз обращается к петровской политике в отношении католической Церкви, специально рассматривая её и в одном из разделов Приложений. Автор не только остановился на известных фактах диалога России с Римом, но и, базируясь на неизвестных до настоящего времени источниках, пришёл к выводу, что отношение Петра к «латинской» Церкви было двояким. Богослужение, богословские особенности, церковная практика, архитектура – эти и другие15 аспекты привлекали царя, особенно в годы его молодости, когда, разочарованный в православном духовенстве, не поддерживавшем в основной массе его реформы, он определял свои приоритеты в других христианских традициях. Тем более что связи России с Папским престолом, обусловленные нуждами реальной политики, возобновились уже в 1672–1673 гг. Говоря о последних десятилетиях XVII в., уместно воскликнуть вслед за классиком историографии русско-итальянских связей, немалое время посвятившим разысканиям в итальянских архивах: «Мыслимо ли было огородить себя (от сношений с католиками. – Т.М.) китайской стеной, если соприкосновение с Западной Европой усиливалось с каждым годом»16! Но крайняя политизированность римской Церкви, её неразборчивые методы в достижении целей, а, главное, ещё не изжитая со времён Средневековья претензия на главенство над светскими монархами не только в духовных, но и в мирских делах привели к жёсткому отпору и негативным суждениям царя о политике папства (с. 317–318).
15.  В эпоху Петра Великого предпринимались попытки получить некоторые святыни из Рима, в том числе частицу мощей Алексия, человека Божия, – небесного покровителя единственного сына Петра и одного из самых почитаемых в России святых с домонгольской эпохи. Получение этой реликвии было одной из целей римской миссии кн. Б.И. Куракина 1707 г. (Плюханова М.Б. Борис Иванович Куракин… С. 30).

16.  Шмурло Е.Ф. Сношения России с папским престолом в царствование Петра Великого (1697–1707) // Историки-эмигранты: Вопросы русской истории в работах 20-х – 30-х гг. М., 2002. С. 212.
14 Книга исключительно удачно иллюстрирована редкими и подчас уникальными изображениями Венеции XVIII столетия, её заголовки умело стилизованы под печать петровского времени. Бросается в глаза, впрочем, невнимательность корректоров издательства, допустивших несколько досадных оплошностей17. Отсутствие именного и географического указателей затрудняют быстрый тематический поиск по насыщенному конкретными фактами исследованию. Эти недочёты, впрочем, никак нельзя вменить в вину автору.
17. Например, на с. 112 написано «стало Ливорно», тогда как правильно – «стал Ливорно»; на с. 146 и далее правильно написано «Скьяда», однако на с. 153 ошибочно – «Скьада».
15 Книга А.О. Ястребова представляет собой пример вдумчивого и глубокого междисциплинарного исследования, находящегося на стыке истории внешней политики России, истории культуры и богословия. Перед нами актуальный, интересный и во многом уникальный труд, способствующий как трансляции уже добытого знания, так и новым размышлениям, а главное – благодаря введению в научный оборот новых источников – будущим открытиям.

References

1. Annali Veneti dall’anno 1457 al 1500 del senatore Domenico Malipiero, ordinate ed abbreviate dal senatore Francesco Longo // Archivio storico italiano. Vol. VII. Parte 1. Firenze, 1843. P. 106.

2. Catiforo A. Vita di Pietro, il Grande imperador della Russia, estratta da varie memorie publicate in Francia e in Olanda. Venezia, 1736.

3. Androsov S.O. Russkie zakazchiki i ital'yanskie khudozhniki v XVIII v. SPb., 2003.

4. Androsov S.O. Skul'ptory i russkie kollektsionery v Rime vo vtoroj polovine XVIII veka. SPb., 2011.

5. Gabrichevskij A.G. Ital'yanskie zodchie v Rossii // Rossiya i Italiya. Vyp. 2. M., 1996. S. 226.

6. De Antiga R. Venetsiya. Gavan' svyatykh. SPb., 2021.

7. Kondakov N.P. Ikonografiya Bogomateri. T. 2. SPb., 1915. S 392–393.

8. Matasova T.A. Latinskij perevod gramoty Ivana III 1493 goda v Milane i Florentsii // Drevnyaya Rus'. Voprosy medievistiki. 2021. № 2(84). S. 41–51).

9. Matasova T.A. Sof'ya Paleolog. M., 2016. S. 163–164.

10. Matasova T.A. Milanskij spisok moskovskoj gramoty 1493 g.: avtograf greka iz okruzheniya Sof'i Paleolog // Drevnyaya Rus'. Voprosy medievistiki. 2020. № 2(80). S. 5–13.

11. Matasova T.A., Vorob'yov G.M. Novyj dokument po istorii svyazej grecheskogo mira i Rossii poslednej chetverti XV v. // Vizantijskij vremennik. M., 2016. T. 100. S. 256–270).

12. Petrunina O.E. Russko-grecheskie otnosheniya i ehvolyutsiya «Velikoj idei» grekov v XIII – nachale XX veka // Grecheskij mir v XVIII–XX vv. v novykh istoricheskikh issledovaniyakh. M., 2006. S. 36.

13. Plyukhanova M.B. Boris Ivanovich Kurakin v Rime v 1707 godu // Dalla Russia in Italia. Intellettuali e artisti a Roma (XVIII e XIX secoli). Salerno, 2015. S. 23–40.

14. Prepodobnyj Maksim Grek. Sochineniya. T. 1. M., 2008. S. 119.

15. Siropul S. Vospominaniya o Ferraro-Florentijskom sobore (1438–1439). V 12 ch. SPb., 2010. S. 298, 312, 323.

16. Skrzhinskaya E.Ch. Rus', Italiya i Vizantiya v srednevekov'e. SPb., 2000. S. 281.

17. Florovskij G.V. Puti russkogo bogosloviya. Parizh, 1937. S. 58.

18. Shmurlo E.F. Snosheniya Rossii s papskim prestolom v tsarstvovanie Petra Velikogo (1697–1707) // Istoriki-ehmigranty: Voprosy russkoj istorii v rabotakh 20-kh – 30-kh gg. M., 2002. S. 212.

19. Yastrebov A.O. Novye svedeniya o deyatel'nosti mitropolita Meletiya Tipal'da na rubezhe XVII–XVIII vv. // «Vosstanet tsesar' v opustevshej zemle»: Lyudi, vremya i prostranstvo russkoj istorii. K 70-letiyu professora N.S. Borisova. M., 2020. S. 296–306.

20. Yastrebov A.O. Svyatyni Venetsii: Pravoslavnyj istoriko-khudozhestvennyj putevoditel' po bazilike Svyatogo Marka i tserkvyam Venetsii. Paduya, 2010.

Comments

No posts found

Write a review
Translate