Везде
Consecration of Bishops and «Lists of Creed» in the first third of the 15th century
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Consecration of Bishops and «Lists of Creed» in the first third of the 15th century
Annotation
PII
S086956870016611-3-1
DOI
10.31857/S086956870016611-3
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Maria Korogodina 
Affiliation: Library of RAS
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 5
Pages
3-9
Abstract

        

Received
03.09.2021
Date of publication
19.10.2021
Number of purchasers
13
Views
1701
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
Additional services for the issue
Services benefits
920 RUB / 16.0 SU
Additional services for all issues for 2021
Services benefits
4224 RUB / 84.0 SU
1 Система церковной иерархии в Киевской митрополии претерпела существенные изменения в первой половине XV в. Взаимоотношения архиерея с митрополитом и паствой во многом определялись обещаниями, даваемыми во время хиротонии, и наставлениями, получаемыми будущим епископом от главы Церкви. Эти тексты, которые ставленник подписывал и зачитывал вслух, по пунктам перечисляют его обязанности и обещания. Чины поставления епископов, входящие в них исповедания (т.е. обещания от имени будущего епископа) и наставления от имени митрополита являются важнейшими документами, содержащими уникальные сведения. Они привлекали внимание исследователей со второй половины XIX в. преимущественно в рамках изучения богослужения в Русской церкви1. Некоторые ранние тексты были опубликованы в XIX и начале ХХ столетия2. Тем не менее история формирования чинов поставления епископов в Московской Руси и Великом княжестве Литовском остаётся малоизученной.
1.  Дмитриевский А.А. Богослужение в Русской церкви в XVI веке. Ч. 1: Службы круга седмичного и годичного и чинопоследования таинств. Историко-археологическое исследование. Казань, 1884. С. 353–380; Неселовский А. Чины хиротесий и хиротоний. Опыт историко-археологического исследования. Каменец-Подольск, 1906; Ваврик М. Флорентiйськi унiйнi традициï в Киïвськiй митрополиï 1450–60 рр. // Series II. Sectio II. «Analecta OSBM». Vol. IV(X). Fasc. 3–4: Miscellanea in honorem cardinalis Isidori (1463–1963). Romae, 1963. P. 329–362; Ваврик М. До iсторiï епископськоï присяги в XV – XVI вв. // Ibid. P. 363–390.

2.  Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедицией императорской Академии наук. Т. I. СПб., 1836. № 370, 375. С. 463, 467–473; Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею (далее – РИБ). Т. VI. СПб., 1880. № 52, 105. Стб. 437–464, 738.
2 Наиболее ранним примером использования «исповедания» епископа обычно считается формуляр с датой 1423 г., сохранившийся в списках конца XV в.3 Этот текст входит в чин поставления («Устав, како подобает избирати епископа») и фиксирует время, к которому текст «исповедания» приобрёл законченную форму. Более поздние «исповедания» позволяют увидеть изменения, вносившиеся в документ, подписываемый будущим архиереем. Однако документ 1423 г. не появился одномоментно, а стал результатом долгого процесса формирования чина поставления епископов, что заставляет обратиться к обстоятельствам складывания текстов подобного рода.
3.  Богданов С.В. Отрывок чина на избрание и поставление епископов в тексте летописей Новгородско-Софийского круга // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2010. № 4(42). С. 56–69; Корогодина М.В. Чин избрания и поставления епископов и канонические книги // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2011. № 2(44). С. 113–117; Белякова Е.В. Замечания к полемике о чине поставления епископов // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2011. № 2(44). С. 118–119; Тарасов А.Е. Чины избрания и поставления епископов и роль светской власти в рукоположении архиереев конца XV–XVII вв. // Вызов времени: становление централизованных государств на Востоке и Западе Европы в конце XV–XVII в. Калуга, 2019. С. 230–234.
3 Если киевские митрополиты на протяжении нескольких столетий почти без исключений ставились Константинопольским патриархом и синодом, и уже по этой причине в русских богослужебных книгах не мог находиться чин поставления митрополита, то с епископами дело обстояло иначе. Часть из них также была рукоположена в Константинополе, но другие хиротонисаны митрополитом в русских землях. Совершение хиротонии требовало определенных молитв и священнодействий, которые формируют чин; однако мы не находим подобных текстов в богослужебных книгах до XIV в. Можно полагать, что на протяжении долгого времени хиротония совершалась во время торжественной литургии через чтение одной или нескольких молитв. Возможно, эти молитвы не переводились на славянский язык, а читались митрополитами на греческом языке – этого было достаточно в условиях малого числа епархий и редкости подобного богослужения.
4 Наиболее ранней рукописью, включающей чин хиротонии епископа, является архиерейский Требник второй половины XIV в., содержащий комплекс чинов поставления, состоящих только из молитв без каких-либо наставлений или «исповеданий» со стороны рукополагаемого. Кодекс был полностью издан и исследован М.С. Желтовым4, который пришёл к выводу, что в рукопись вошли переводы чинов из греческого Евхология, наиболее распространенного в Константинопольской церкви в X–XI вв.5 Согласно наблюдениям Т.И. Афанасьевой, данная рукопись содержит особый перевод Требника, связанный с именем Саввы Сербского и появившийся на Руси не ранее последней трети XIII в.6 Этот чин не включает особого формуляра для наставлений будущему епископу или описания его обязанностей и обещаний.
4.  Желтов М. Чиновник архиепископов Новгородских. Древнерусский Требник РНБ, Соф. 1056. М., 2017. С. 58–178.

5.  Желтов М.С. Чины рукоположений по древнейшему славянскому списку: Рукопись РНБ, Соф. 1056, XIV в. // Вестник ПСТГУ. I: Богословие. Философия. 2005. Вып. 14. С. 149–150; Желтов М. Чиновник архиепископов Новгородских… С. 19–21.

6.  Афанасьева Т.И. «Евхологий Саввы Сербского» и его рецепция в Древней Руси XIII–XIV в. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2019. № 4(78). С. 146, 152.
5 Данный перевод вышел из употребления на Руси уже в начале XV в., поскольку его вытеснил перевод Требника митрополита Киприана7. В последнем, однако, не было комплекса чинов поставлений клириков. Они присутствуют в другом переводе конца XIV в., появившемся в Сербии и условно названном Т.И. Афанасьевой Требником Стефана Душана8. Время его попадания в Киевскую митрополию неизвестно; наиболее ранний русский список, содержащий чины поставления клириков вне Требника Стефана Душана, относится к третьей четверти XV в.9 Чин поставления епископа из Требника Стефана Душана не включал ни «исповедания» будущего архиерея, ни перечня обязанностей со стороны митрополита.
7.  Афанасьева Т.И. Литургическая реформа при митрополите Киприане и формирование Большого требника в Московской Руси // Письменность, литература, фольклор славянских народов. История славистики. XVI международный съезд славистов. Доклады российской делегации. М., 2018. С. 20–33.

8.  Афанасьева Т.И. «Требник Стефана Душана», его состав и место в славянской традиции Требника // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2020. Вып. 3(81). С. 127–142.

9.  РНБ, Соф. 1488. Датировка рукописи: Шибаев М.А. Рукописи Кирилло-Белозерского монастыря XV века. Историко-кодикологическое исследование. М.; СПб., 2013. С. 40.
6 Таким образом, ни один богослужебный чин, который мог быть известен в Киевской митрополии в конце XIV – первой половине XV в., не содержит наставлений епископу или его «исповедания». Если какие-либо поучения произносились митрополитом при рукоположении нового архиерея, то они целиком оставлялись на усмотрение митрополита. В Греческой церкви в тот же период уже были приняты иные традиции: текст «исповедания», произносимого претендентом на епископскую кафедру, сформировался при патриархе Константинопольском Николае Музалоне к середине XII в. и был существенно расширен во второй половине XIV в.10
10.  Ваврик М. До iсторiï епископськоï присяги… P. 364–365.
7 В Киевской митрополии наиболее ранние тексты, описывающие обязанности епископа, относятся к 1413–1414 гг. Митрополит Фотий прибыл в Киевскую митрополию в 1410 г.; из летописей известно о двух совершенных им поставлениях на кафедры в землях Великого княжества Литовского: Севастиане, епископе Смоленском (хиротонисан в 1411 г. в Киеве) и Евфимии, епископе Туровском (хиротонисан в 1412 г. в Луцке)11. О хиротонии епископа Владимирского Герасима не сохранилось летописного известия, однако митрополичий формулярник донёс ставленную грамоту митрополита Фотия, данную этому архиерею в 6922 (1413/14) г.12 Дата поставления неизвестна, что не позволяет точно определить время хиротонии. Епископ Герасим назван среди участников первого собора галицких и литовских епископов, созванного в конце 1413 – начале 1414 г.13, и это заставляет предполагать, что он был посвящён в сан незадолго до собора, в осенние месяцы 1413 г. Однако, как мы увидим ниже, в ставленной грамоте митрополит Фотий немалое внимание уделяет «мятежам» в Церкви и идее единства митрополии; это указывает на то, что ко времени посвящения епископа Герасима конфликт, грозивший расколом, уже разгорелся, но митрополит ещё сохранял власть над епархиями Великого княжества Литовского. Поэтому более вероятным представляется, что епископ Владимирский был поставлен во время поездки митрополита Фотия в Великое княжество Литовское весной 1414 г., а в более раннем соборе Герасим принимал участие в качестве наречённого, но не рукоположенного епископа.
11.  ПСРЛ. Т. XVII. СПб., 1907. С. 55.

12.  Русский феодальный архив XIV – первой трети XVI века. Ч. 1. М., 1986. № 21. С. 119–120.

13.  Афанасенко Ю.Ю. Новогрудский собор 1415 г. в церковной политике великого князя Витовта // Исследования по истории Восточной Европы. Научный сборник. Вып. 8. Минск, 2015. С. 94.
8 Ставленная грамота епископу Герасиму, являющаяся наиболее ранним русским образцом документа подобного рода, содержит все необходимые элементы: обоснование права митрополита Фотия распоряжаться «Русской митрополией»; подтверждение хиротонии владимирского епископа; перечень его обязанностей; наставление пастве о подчинении новому епископу. Несомненно, образцом для митрополита Фотия послужили греческие тексты; позднее эта форма воспроизводилась в ставленных грамотах в Великом княжестве Литовском на протяжении XV–XVI вв. Наибольшей оригинальностью обладает первая часть грамоты, говорящая о соединении Русской церкви и укреплении Русской митрополии после многих мятежей. Согласно грамоте, основанием для сохранения единства митрополии служит обычай, идущий со времён Крещения Руси («то изначала пошло от святого крещения»), и грамота патриарха и византийского императора с решением Константинопольского синода о посвящении Фотия на Киевскую митрополию. Эта часть, подчёркивающая опасность мятежей и разделения митрополии, несомненно, появилась как ответ на неприятие митрополита Фотия в Великом княжестве Литовском, завершившееся спустя недолгое время посланием литовских епископов с отказом подчиняться митрополиту и избранием Григория Цамблака. Показательным является упоминание в грамоте митрополита Фотия, что он поставлен не только соборным решением патриарха, но и «боговенчянным царем». Это демонстрировало великому князю Литовскому Витовту образец единства светской и церковной власти в решении препоручить Русскую митрополию Фотию.
9 Позже, в 1452 г., эту часть ставленной грамоты в схожей ситуации использовал митрополит Иона при утверждении в правах занимать епископскую кафедру в той же Владимиро-Волынской епархии епископа Даниила. Последний был хиротонисан митрополитом Исидором. После того как митрополит Исидор бежал в Рим и был признан в Москве еретиком, встал вопрос о его ставленниках. Согласно церковным правилам, клирики, рукоположенные архиереем-еретиком, извергались из сана как не имеющие благодати или рукополагались повторно14. Митрополит Иона решил оставить епископа Даниила, приняв его через покаяние и отречение от Исидора и его последователей и дав ему новую ставленную грамоту15. Показательно, что митрополит Иона в качестве образца использовал грамоту митрополита Фотия, данную одному из предшественников епископа Даниила. Очевидно, грамота митрополита хранилась у Владимиро-Волынского епископа.
14.  Правило святых апостол 68 (ОР ГИМ, Синод. собр., д. 132, л. 48г (Новгородская синодальная Кормчая, 1280–1282 г.)).

15.  Грамоты епископа Даниила и митрополита Ионы сохранились в митрополичьем формулярнике в списке XVI в. (ОР РГБ, ф. 98 (собр. Е.Е. Егорова), д. 215, л. 520 об.–523, 534 об.–535).
10 Вторая часть грамоты митрополита Фотия, начинающаяся со слов «По благодати, данной ми от Пресвятого и Живоначяльнаго Духа», представляет собой стандартную формулу, которая позднее использовалась в Великом княжестве Литовском при рукоположении различных чинов церковной иерархии, от дьяконов до епископов. Третья часть представляет собой перечень обязанностей епископа: рукополагать клириков от чтецов до священников, ставить игуменов, наставлять паству. Тот же перечень обязанностей должен был воспроизводиться в «исповедании» рукополагаемого епископа, однако «исповедание» епископа Герасима неизвестно. Заключительная часть обязывает паству подчиняться епископу.
11 В списках XVI в. сохранился ряд подобных грамот, данных епископам в XV столетии. Такие грамоты с похожей, но постоянно меняющейся формой писались непосредственно для будущего архиерея с его именем и датой хиротонии. Сходным образом шло формирование ставленных грамот другим клирикам: наиболее ранние из них отличаются значительной вариативностью текста и известны в виде именных грамот. Формуляр ставленных грамот клирикам был выработан уже ко второй половине XV в. В отличие от них, грамоты архиереям не приобрели формулярного вида и не вошли в богослужебный чин поставления епископа.
12 Тем же временем, к которому относится первая ставленая грамота, данная митрополитом Фотием, можно датировать первый в Киевской митрополии опыт использования «исповедания» архиерея. В митрополичьем формулярнике середины XVI в. сохранился текст, озаглавленный «Исповедание Григориево на поставление его митрополитом» и включенный в чин поставления митрополита Иоасафа 1539 г.16 Практика включать в новый чин сохранившиеся более ранние образцы грамот, предназначенные для той же ступени церковной иерархии, как именные, так и формулярные, характерна для XVI в.17 Это «исповедание» значительно отличается от всех подобных текстов XV–XVI вв.: оно полностью сосредоточено на подтверждении ортодоксальности кандидата и ничего не говорит об основании для поставления архиерея. Начинаясь с Символа веры, «исповедание» перечисляет отцов Церкви, учению которых следует будущий митрополит, и содержит подробный раздел с перечнем ересиархов, которых он проклинает. В особый пункт выделена ересь Варлаама Калабрийского и Григория Акиндина, которые в ходе долгой полемики с Григорием Паламой были осуждены на соборах 1341 и 1351 гг.; описание сути их ереси соответствует Вселенскому синодику в редакции 1370–1380-х гг., который рассылался по епархиям Киевской митрополии с конца XIV в.18 Подтвердив, что сан получен без мзды, всю вторую половину «исповедания» будущий митрополит посвящает обещаниям во всём соблюдать интересы епископов, советоваться с каждым из них, ни в чём им не противоречить и воздавать им честь; при этом в «исповедании» не упоминаются ни патриарх, ни синод.
16.  Там же, л. 518–519.

17.  Так, сборник, принадлежавший митрополиту Даниилу, включал три различные «исповедания» епископов и митрополитов (Там же, ф. 113 (Волоколамское собр.), д. 571).

18.  О Вселенском синодике см.: Дергачёв В.В. Вселенский синодик в древней и средневековой России // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2001. Вып. 1(3). С. 24–25. Постановления о ереси Варлаама и Акиндина в составе Вселенского синодика изданы: Успенский Ф.И. Синодик в неделю православия. Сводный текст с приложениями. Одесса, 1893. С. 30–31.
13 Содержание «исповедания» однозначно указывает на то, что оно предназначалось для митрополита Григория Цамблака (1415–1419/20), который был возведён в сан собором епископов Великого княжества Литовского. Несомненно, условием избрания Цамблака стало соблюдение интересов епископов, а молчание будущего митрополита о Константинопольском патриархе объясняется тем, что он занял кафедру вопреки отказу патриарха Евфимия II посвятить Григория Цамблака в митрополиты. Показательно, что в отличие от других ересиархов, которые лишь перечислены в «исповедании», ересь Варлаама и Акиндина подробно охарактеризована; это объясняется тем, что их учение лишь незадолго до того было осуждено и потому требовало пристального внимания. Митрополит Григорий Болгарин (1458–1473) позднее был поставлен патриархом Григорием Маммой и не мог в своём «исповедании» игнорировать обязательства по отношению к Константинопольскому патриарху. Ко времени поставления митрополита Григория Болгарина в Великом княжестве Литовском был принят особый чин поставления архиереев, включавший «исповедание» совсем в другой форме, чем в описанном выше тексте19.
19.  Ваврик М. Флорентiйськi унiйнi традициï… С. 330–343.
14 Это показывает, что «Исповедание Григориево» следует относить ко времени посвящения Григория Цамблака, состоявшемуся 15 ноября 1415 г., – заключительному этапу его долгого пути к митрополичьему престолу20. Отсутствие параллелей с другими «исповеданиями», использовавшимися позднее при хиротонии епископов в Московии и Великом княжестве Литовском, показывает, что к тому времени их форма ещё не была выработана. Основная содержательная часть «исповедания» Григория Цамблака, обеспечивающая права епископов, полностью оригинальна и, без сомнения, составлена специально перед его посвящением. Первая часть с перечнем учителей Церкви и ересиархов и описанием ереси Варлаама и Акиндина опирается на Вселенский синодик, а статья, подтверждающая бескорыстность хиротонии, восходит к греческим чинам поставления21.
20.  Афанасенко Ю.Ю. Новогрудский собор… С. 99–101.

21.  Ваврик М. До iсторiï епископськоï присяги… С. 364.
15 Наконец, ещё один текст, связанный с деятельностью митрополита Фотия, показывает, что в первой четверти XV в. в Киевской митрополии не было сложившегося и общепринятого чина поставления клириков. Согласно церковным правилам, епископу запрещалось совершать архиерейскую службу, в том числе хиротонию, на территории чужой епархии22. Лишь в редких случаях это становилось возможным с разрешения митрополита. Именно так произошло после смерти новгородского архиепископа Симеона: новгородцы избрали Феодосия, который был возведен на архиепископский двор 1 сентября 1421 г.23 Однако новый архиерей так и не был хиротонисан и управлял Новгородской епархией, будучи лишь наречённым, но не рукоположенным архиепископом. Долгий конфликт митрополита Фотия с новгородскими владыками заставил его наложить запрет на нового ставленника. В 1422 г. митрополит дал грамоту тверскому епископу Илие, позволяющую ставить клириков в Новгородской епархии, чтобы предотвратить возможные попытки архиепископа Феодосия совершать таинства24.
22. Правило Антиохийского собора 22 (ОР ГИМ, Синод. собр., д. 132, л. 95г–96а).

23. ПСРЛ. Т. IV. Ч. 1. Вып. 2. Л., 1925. С. 431.

24. РГБ, ф. 98, д. 215, л. 570–572 об.
16 Условия, на которых дано это право, непросты: ставленник должен явиться к епископу Илие вместе с духовным отцом и шестью священниками, готовыми поручиться за кандидата. Каждый из них должен был подготовить и подписать поручную грамоту, которая в дальнейшем оставалась на хранении у епископа Илии. Эта сложная процедура требовала участия многих лиц, которым предстояло преодолеть путь от Новгорода до Твери. Текст не находит соответствий ни в более ранних, ни в позднейших последованиях поставления священников, использовавшихся в Киевской митрополии. Грамота свидетельствует о поиске Фотием формы процедуры поставления клириков, но данный вариант, предполагающий поездку со ставленником семи священников и написание ими грамот, был оставлен за трудностью исполнения. Позднее такая процедура не практиковалась, и за достоинство и правоверие ставленника ручался только его духовник, который давал грамоту, хранившуюся у епископа25.
25.  См., например, ставленную грамоту священнику Якиму от епископа Филофея, 1473 г. (РИБ. Т. VI. Стб. 738).
17 Хотя митрополит Фотий впоследствии отказался от использования процедуры, описанной им в послании епископу Илие, именно в этом послании было впервые чётко сформулировано обоснование прав митрополита: его поставление «вселенским» собором Константинополя. Здесь отсутствует разброс в доказательствах прав митрополита Фотия, характерный для его грамоты владимирскому епископу Герасиму – и древность обычая, идущего со времён Крещения Руси, и участие в поставлении византийского императора. Обоснование прав митрополита, ставшее впоследствии непременной составляющей всех митрополичьих грамот, касавшихся церковной иерархии, в грамоте епископу Илие было сформулировано предельно лаконично. Уже в следующем 1423 г. в «уставе» избрания епископа митрополит Фотий предложил немного измененную формулировку: «Не хотети ми приимати иного митрополита, разве кого поставят из Цариграда, как то изначала есми прияли», которая отчасти соединяла в себе оба доказательства прав митрополита: поставление в Константинополе и давность обычая.
18 Таким образом, именно митрополит Фотий разрабатывал процедуру поставления клириков в Киевской митрополии: искал форму поставления, продумывал количество участников, ввёл использование грамот, дававшихся ставленником, архиереем, совершающим хиротонию, и духовником рукополагаемого. Он формулировал обязанности будущего епископа или священника; обосновывал права архиерея на совершение таинств. В более ранний период в текстах были зафиксированы только молитвы, читавшиеся при рукоположении; переведённый в конце XIV в. Требник Стефана Душана, включавший чины поставления, пришёл на Русь не ранее середины XV в. Это позволяет нам связать формирование чинов поставления как церковно-административной процедуры с деятельностью Фотия. Истоки этого процесса относятся к началу 1410-х гг., когда митрополит столкнулся с неприятием его как главы единой Киевской митрополии со стороны епископов Великого княжества Литовского и Королевства Польского.

References

1. Akty, sobrannye v bibliotekakh i arkhivakh Rossijskoj imperii Arkheograficheskoyu ehkspeditsiej imperatorskoj Akademii nauk. T. I. SPb., 1836. № 370, 375. S. 463, 467–473.

2. Afanasenko Yu.Yu. Novogrudskij sobor 1415 g. v tserkovnoj politike velikogo knyazya Vitovta // Issledovaniya po istorii Vostochnoj Evropy. Nauchnyj sbornik. Vyp. 8. Minsk, 2015. S. 94.

3. Afanas'eva T.I. «Evkhologij Savvy Serbskogo» i ego retseptsiya v Drevnej Rusi XIII–XIV v. // Drevnyaya Rus'. Voprosy medievistiki. 2019. № 4(78). S. 146, 152.

4. Afanas'eva T.I. «Trebnik Stefana Dushana», ego sostav i mesto v slavyanskoj traditsii Trebnika // Drevnyaya Rus'. Voprosy medievistiki. 2020. Vyp. 3(81). S. 127–142.

5. Afanas'eva T.I. Liturgicheskaya reforma pri mitropolite Kipriane i formirovanie Bol'shogo trebnika v Moskovskoj Rusi // Pis'mennost', literatura, fol'klor slavyanskikh narodov. Istoriya slavistiki. XVI mezhdunarodnyj s'ezd slavistov. Doklady rossijskoj delegatsii. M., 2018. S. 20–33.

6. Belyakova E.V. Zamechaniya k polemike o chine postavleniya episkopov // Drevnyaya Rus'. Voprosy medievistiki. 2011. № 2(44). S. 118–119.

7. Bogdanov S.V. Otryvok china na izbranie i postavlenie episkopov v tekste letopisej Novgorodsko-Sofijskogo kruga // Drevnyaya Rus'. Voprosy medievistiki. 2010. № 4(42). S. 56–69.

8. Vavrik M. Do istoriï episkops'koï prisyagi v XV – XVI vv. // Ibid. P. 363–390.

9. Vavrik M. Florentijs'ki unijni traditsiï v Kiïvs'kij mitropoliï 1450–60 rr. // Series II. Sectio II. «Analecta OSBM». Vol. IV(X). Fasc. 3–4: Miscellanea in honorem cardinalis Isidori (1463–1963). Romae, 1963. P. 329–362.

10. Dergachyov V.V. Vselenskij sinodik v drevnej i srednevekovoj Rossii // Drevnyaya Rus'. Voprosy medievistiki. 2001. Vyp. 1(3). S. 24–25.

11. Dmitrievskij A.A. Bogosluzhenie v Russkoj tserkvi v XVI veke. Ch. 1: Sluzhby kruga sedmichnogo i godichnogo i chinoposledovaniya tainstv. Istoriko-arkheologicheskoe issledovanie. Kazan', 1884. S. 353–380.

12. Zheltov M. Chinovnik arkhiepiskopov Novgorodskikh. Drevnerusskij Trebnik RNB, Sof. 1056. M., 2017. S. 58–178.

13. Zheltov M.S. Chiny rukopolozhenij po drevnejshemu slavyanskomu spisku: Rukopis' RNB, Sof. 1056, XIV v. // Vestnik PSTGU. I: Bogoslovie. Filosofiya. 2005. Vyp. 14. S. 149–150.

14. Korogodina M.V. Chin izbraniya i postavleniya episkopov i kanonicheskie knigi // Drevnyaya Rus'. Voprosy medievistiki. 2011. № 2(44). S. 113–117.

15. Neselovskij A. Chiny khirotesij i khirotonij. Opyt istoriko-arkheologicheskogo issledovaniya. Kamenets-Podol'sk, 1906.

16. Russkaya istoricheskaya biblioteka, izdavaemaya Arkheograficheskoyu komissieyu (dalee – RIB). T. VI. SPb., 1880. № 52, 105. Stb. 437–464, 738.

17. Russkij feodal'nyj arkhiv XIV – pervoj treti XVI veka. Ch. 1. M., 1986. № 21. S. 119–120.

18. Tarasov A.E. Chiny izbraniya i postavleniya episkopov i rol' svetskoj vlasti v rukopolozhenii arkhiereev kontsa XV–XVII vv. // Vyzov vremeni: stanovlenie tsentralizovannykh gosudarstv na Vostoke i Zapade Evropy v kontse XV–XVII v. Kaluga, 2019. S. 230–234.

19. Uspenskij F.I. Sinodik v nedelyu pravoslaviya. Svodnyj tekst s prilozheniyami. Odessa, 1893. S. 30–31.

20. Shibaev M.A. Rukopisi Kirillo-Belozerskogo monastyrya XV veka. Istoriko-kodikologicheskoe issledovanie. M.; SPb., 2013. S. 40.

Comments

No posts found

Write a review
Translate