Везде
О предыстории метрического учета в России (XVII — первая половина XVIII)
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
О предыстории метрического учета в России (XVII — первая половина XVIII)
Аннотация
Код статьи
S086956870004221-4-1
DOI
10.31857/S086956870004221-4
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Пшеницын Дмитрий Александрович 
Должность: Руководитель отдела генеалогических исследований
Аффилиация: Культурно-исторический центр «Свѣточъ»
Адрес: Российская Федерация, Вологда
Черкасова Марина Сергеевна
Должность: Профессор
Аффилиация: Вологодский государственный университет
Адрес: Российская Федерация, Вологда
Выпуск
Выпуск 1
Страницы
86-102
Аннотация

        

Классификатор
Получено
01.03.2019
Дата публикации
14.03.2019
Всего подписок
89
Всего просмотров
2221
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на весь выпуск”
Преимущества сервисов
920 руб. / 16.0 SU
Дополнительные сервисы на все выпуски за 2019 год
Преимущества сервисов
4224 руб. / 10.0 SU
1 Проблемы исторической демографии принадлежат к числу наиболее актуальных в практическом для современной России и научно-исследовательском отношении. Частью их является изучение систем демографического учёта. Систематическая статистика рождаемости, брачности, смертности и исповедания православного населения была объявлена при Петре I (указы 1722–1724 гг.), а ведение её поручено церкви (метрические ведомости/экстракты/книги, исповедные ведомости). Расширившись в 1740-х гг., в полной мере метрический учёт развернулся с 1770-х гг. и продолжал успешно функционировать в XIX – начале ХХ в.1 Однако определённый опыт церковного учёта населения был накоплен ещё в допетровскую эпоху, а в период преобразований полноценно сосуществовал с вводимыми новшествами, оставив обширный документальный след. Различные виды этой массовой документации, представленной в федеральных и региональных архивах, ещё недостаточно выявлены и разработаны. Обзору этих материалов по фондам Государственного архива Вологодской области и Великоустюгского центрального архива (ВУЦА) посвящена предлагаемая статья. Её источниковую базу составила документация двух севернорусских епархий – Вологодской и Устюжской. Помимо источниковедческого, нас интересуют и другие аспекты проблемы – демографический, финансовый, социокультурный.
1. Елпатьевский А.В. К истории документирования актов гражданского состояния в России и СССР (с ХVIII в. по настоящее время) // Актовое источниковедение. Сборник статей. М., 1979. С. 57–58; Антонов Д.Н., Антонова И.А. Метрические книги России XVIII – начала ХХ в. М., 2006.
2 «Точкой отсчёта» в современном изучении метрического учёта следует считать ценную новаторскую монографию Д.Н. и И.А. Антоновых. В ней впервые в общеевропейском контексте рассмотрены этапы метрикации в России, распространение её на население не только православного, но и католического, мусульманского, иудейского вероисповедания, методы дипломатики и восстановления истории семей применены к анализу метрических книг как «актов гражданского состояния», раскрыто их гражданско-правовое, социокультурное, религиозно-философское содержание. В приведённой в конце работы библиографии указано много зарубежных исследований, имеется рубрика «церковная реконструкция источников метрического учёта»2. По видам источников к этой реконструкции отнесены брачные обыски, венечные памяти и книги венечных сборов. По первым двум видам указаны статьи и опубликованные законодательные акты ХVIII–ХIХ вв., тогда как венечные книги остались без соответствующих отсылок. А между тем именно они и легшие в их основу венечные памяти стали определяющими в церковном учёте брачности православного населения до метрикации в России.
2. Антонов Д.Н., Антонова И.А. Метрические книги… С. 350–352.
3 Предысторию метрического учета в России принято вести с решения Московского церковного собора 1666/67 г., предусматривавшего составление при церквях «четырёх записных книг»: рождений (крещений), браков, смертей и явок на исповедь в дни основных постов3. Период после собора 1667 г. и законодательного введения метрических книг в 1722–1724 гг. Антоновы определяют как «пустынный», когда нормы составления метрик были, а сами метрики почти не велись и не хранились, существенного включения государственного механизма в этот процесс не произошло. Но период этот в общей периодизации метрического учёта православного населения России необходимо выделить для понимания предыстории метрик4.
3. Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографической комиссиею (далее – ДАИ). Т. 5. СПб., 1853. № 101. С. 461–463; Антонов Д.Н., Антонова И.А. Метрические книги… С. 37 (аналогом «записных книг» авторы считают метрические книги, введённые митрополитом Петром Могилой на Украине в 1646 г.).

4. Антонов Д.Н., Антонова И.А. Метрические книги… С. 33, 38–40.
4 Что же нам известно о предшествовавших метрическим книгам венечных памятях и записных венечных книгах? Терминологически венечные памяти можно возвести к древнеславянскому обычаю, когда моногамного брака как института не существовало, и на «игрищах между селы» девушка вручала своему избраннику венок из цветов или листьев. Долго держался также обычай украшать головы молодых в день свадьбы венками из цветов или зелени, а на Троицу завивать венки из свежих березовых ветвей5. Не их ли отдалённым отголоском стали бытовавшие в Киевской епархии в ХVIII в. «квiти» (цветы), за получение которых у брачующихся взимались «квiтовые пошлины»?6 Возможно, этому родственен и болгарский «квiток»7. Известный в ХVIII в. термин квитанция (ранее – отпись) как расписка в получении денег имеет латинскую этимологию (квит – окончательный денежный расчёт, отсюда – расквитаться с кем-то), и в нём могли сказаться разные языковые пересечения8.
5. Словарь русского языка ХVIII в. Вып. 3. Л., 1987. С. 32.

6. Крыжановский П.С. Венечные памяти и пошлины // Известия императорского Археологического общества. Т. 2. Вып. 2. СПб., 1859. С. 112–119; Прилежаев Е.М. Новгородская софийская казна. СПб., 1875. С. 61–62. Благодарим И.Ю. Анкудинова, указавшего на книгу Е.М. Прилежаева.

7. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 1. М., 1994. С. 392.

8. Словарь русского языка ХVIII в. Вып. 10. СПб., 1998. С. 29–30.
5 Начало церковному регулированию семейно-брачной сферы было положено древнерусскими княжескими уставами XI–ХV вв.9 С распространением христианства формировался особый церковный документ – «знамя на венцы», или «венечная память». Она выдавалась из казённых приказов архиереев, оплачивалась пошлиной, записываемой в приходные «знамянные» (венечные) книги10. Более ранний ряд терминов – знамя / знамянные деньги / знамянные книги; более поздний, бытовавший в ХVII – первой половине ХVIII в., – венечная память/венечные деньги/венечные книги.
9. Щапов Я.Н. Древнерусские княжеские уставы XI–ХV вв. М., 1976.

10. Словарь русского языка ХI–XVII вв. Вып. 6. М., 1979. С. 44.
6 В приходо-расходных книгах Вологодской архиерейской кафедры 1612/13 и 1627/28 гг. используется термин «знамя», а с середины ХVII в. – «венешная память»11. А вот как менялись самоназвания книг, отразивших и динамику браков, и их документально-правовое оформление, и финансовую составляющую: 1612/13 г. – «книги софейские домовые венечные»; 1627/28 г. – «книги приходные венечным пошлинам»; в 1648/49 г. – «книги збору венешных пошлин»12.
11. Приходо-расходные денежные книги Вологодского архиерейского дома святой Софии и окладные книги церквей Вологодской епархии. ХVII – начало ХVIII в. / Сост. Н.В. Башнин. М.; СПб., 2016. C. 38–53, 130–165, 232–258.

12. Там же. С. 38, 130, 232.
7 Ещё один контекст употребления термина «венец» находим в окладных книгах архиерейских кафедр. В них, фиксирующих прямой церковный налог – дань, – венцы фигурируют как тяглая единица, сопоставимая с супружеской парой/четой, синонимичная домохозяйству–дыму–двору13. В окладной книге 1676/77 г. по Вологодскому, Белозерскому уездам и Чарондской округе выявлены приходы, где количество венцов заметно превосходило численность дворов: 244 двора и 384 венца; 27 дворов и 45 венцов и т.д.14 Вероятно, во дворе проживало по несколько семей. Неразделённые братские или трёхпоколенные семьи прямого родства также могли содержать несколько «венцов».
13. Даль В.И. Словарь живого великорусского языка. Т. 1. М., 1979. С. 331.

14. Черкасова М.С. Экономическая и демографическая характеристика сельских приходов Вологодско-Белозерской епархии в ХVII в. // Северо-Запад в аграрной истории России. Межвузовский сборник тематических научных трудов. Калининград, 2008. С. 245–246, табл. 5.
8 К более ранней терминологии тяготеет Белозерская уставная грамота 1488 г.: «Десятилнику владычню от знамян» 1,5 коп. Определялись и пошлины, уплачиваемые гражданским властям: выводная куница при выходе девушки замуж внутри Белозерского края составляла 1 алтын, а за пределы Белозерья – 2 алтына, «убрусное» – 2 деньги15. В уставной грамоте Устьянским волостям 1539 г. новоженный убрус волостелю составлял «за три белки алтын», а выводная куница – «за 6 бел – 2 алтына»16.
15. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV – начала XVI в. Т. 3. М., 1964. № 22. С. 40.

16. Яковлев А.И. Наместничьи, губные и земские уставные грамоты Московского государства. М., 1909. С. 27.
9 В каноническом (Кормчая книга) и церковном (Стоглав 1551 г.) праве, уставных грамотах церковных иерархов ХIV–ХVII вв. определялся ранний срок вступления в брак отроков (14–15 лет) и отроковиц (12–13 лет), допущение не более трёх канонических браков, размеры венечных пошлин при первом, втором и третьем браке. Следует напомнить, что при первом браке во время церковного обряда венцы возлагались на головы жениху и невесте, при втором – на правое плечо, а при третьем уже не использовались. С собственно венчанием был связан только первый брак («закон»), а при втором и третьем священник молитвословил партнёров, давая им благословение17.
17. Венец брачный // Православная богословская энциклопедия. Т. 3. СПб., 1902. Стб. 1093–1096; Цыпин В., прот. Брак // Православная энциклопедия. Т. 6. М., 2003. С. 151.
10 Учёт незаконной рождаемости также отразился в архиерейских приходных книгах, куда записывались почеревные (подчеревные) и пенные деньги за блуд и рождение внебрачных детей. Первые обычно составляли 18 коп., вторые – 2,25 руб. Почеревные брались с «родильниц», а пенные – «с холосцов или вдовцов, кто им незаконно брюхо/чрево учинил», вариант: «кто с родильницей жил блудно и на кого она в допросе скажет»18. Элементы церковного суда, штрафные санкции – всё это отражало церковно-правовое регулирование семейно-брачной сферы жизни людей той эпохи. Здесь вполне ощутим фискальный аспект, поскольку более высокое обложение незаконных «пенных свадеб» (имеющих вынужденный характер главным образом для мужчин) повышало доходы архиерейской казны. В записной пошлинной книге 1691/92 г. по Яренскому уезду с 21 законной свадьбы было взято 4 руб. 18 коп., а с двух пенных – больше 4 руб. 50 коп.19
18. Государственный архив Вологодской области (далее – ГА ВО), ф. 496, оп. 1, кн. 371, л. 133 об., 150 об., 213 об.

19. ОР РНБ, Общество любителей древней письменности, Q.–755 (нумерации листов нет).
11 В приходной книге Новгородского дома св. Софии 1576/77 г. много упоминаний о сборе поповскими старостами венечных пошлин, предоставленных приходскими священниками («по их паметем/книгам»). Иногда кратко отмечена структура брачности (первые («отроки») и вторые («вдовцы»)), периоды свадеб. В книге приведены также размеры пошлин за второй брак – 2 алтына (6 коп.)20. В работе Е.М. Прилежаева показано место венечных пошлин в широкой совокупности взиманий в митрополичью казну, способы организации святительских выплат (дань, подъезд, за московский подъём, заезд, благословенная куница, великоденских, ставленых, перехожих, почеревных, выводных, похоронных и др.)21.
20. Приходная книга Новгородского дома св. Софии 1576/77 г. М.; СПб., 2011. С. 9, 10, 11, 54, 57, 67, 68, 69, 70, 72.

21. Прилежаев Е.М. Новгородская софийская казна. СПб., 1875.
12 В коллекции Н.П. Лихачёва имеется ранний образец венечной памяти, выданной 21 февраля 1598 г. митрополичьим сыном боярским Л. Лихоревым дмитриевскому посадскому попу на венчание второбрачных. К памяти, содержавшей также элементы брачного обыска, была приложена «казённая знаменная печать»22. Сотни венечных памятей, начиная с 1620 гг., сохранились в архиве Вологодского архиерейского дома23. Примерно с 1630-х гг. систематически подавались «сказки» приходских попов о количестве свадеб в их церкви, полученных с них пошлинах, отсутствии среди прихожан четвероженцов, «незаконных родильниц», наложников и наложниц, раскольников (с 1660-х гг.), исправном посещении прихожанами воскресных служб и явок на исповедь в Великий пост24. Сохранилась ранняя отпись приказных людей вологодского архиепископа Нектария от октября 1613 г. С петропавловского попа Ровдогорской волости Двинского уезда они взяли по 1 алтыну с четырёх первобрачных и 2 алтына со второбрачной свадьбы25. В наказной памяти усть-вымского наместника вологодского архиепископа Иоасафа кн. Ф.А. Дябринского приказным людям от 7 декабря 1606 г. говорится о сроках предоставления венечных пошлин на Усть-Вымь – «по великий мясоед, и в Великий пост, и по Велице дни, и до Петрова дни»26.
22. Архив СПбИИ РАН, колл. 238, оп. 2, карт. 33, № 30. Благодарим Н.В. Башнина, указавшего на этот документ.

23. ГА ВО, ф. 1260, оп. 1, № 86–88, 95–97, 113–114, 121–125, 177, 249.

24. Там же, № 134, 137, 153, 154, 327, 504, 608, 624, 695.

25. Там же, № 28. В это время области Двины и Каргополя относились по церковной юрисдикции к вологодской кафедре (Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею (далее – РИБ). Т. 2. СПб., 1875. № 190. Стб. 886).

26. Акты, относящиеся до юридического быта древней России. Т. II. СПб., 1864. № 230. IV. Стб. 670–672.
13 Совершался своеобразный круговорот: из казённых приказов архиереев выдавались венечные памяти и в казну же шли свадебные сборы. В 1602 г. в денежной сумме, поступившей в казну ростовского митрополита Варлама, доля «знаменных» пошлин составила 47%, а в 1622 г. – 81%. Это устанавливается по казначейским отпискам, скреплённым «домовыми казенными печатями». В доходах Новгородской митрополии по приходной книге 1654 г. доля венечных пошлин была 14,4% (207 руб.)27. В структуре брачности в 1654 г. почти 88% (1 628 случаев) составляли первые браки, 11% (205 случаев) – вторые и около 1% (18 случаев) – третьи.
27. Прилежаев Е.М. Указ. соч. С. 68.
14 Помимо венечных памятей-знамян в комплексе учётной документации церковного происхождения дометрического периода важны венечные разделы архиерейских приходо-расходных книг. По Вологодской архиерейской кафедре систематическое изучение динамики и структуры брачности, венечных пошлин как одной из неокладных статей владычного прихода, можно произвести на основе новейшей публикации обширного комплекса этих ценных источников ХVII в.28 Записи в них велись в пределах сентябрьского года по месяцам. По подсчётам Н.В. Башнина, доля венечных пошлин в самой ранней сохранившейся книге за 1612/13 г. составила 7,7% бюджета кафедры, а в 1627/28 г. она возросла до 10%, хотя в денежном выражении эти сборы увеличились в 3 раза – с 43 руб. 75 коп. до 131 руб. 41 коп.29 Размеры же самих брачных пошлин – по 1–2–3 гривны за первый, второй и третий брак соответственно – оставались неизменными в первой трети ХVII в., превосходя нормы Стоглава.
28. Приходо-расходные денежные книги…

29. Башнин Н.В. «Бюджет» Вологодского архиерейского дома св. Софии в первой трети XVII в. // Российская история. 2017. № 5. С. 119 (табл. 1), 121; Башнин Н.В. Хозяйственная деятельность Вологодского архиерейского дома св. Софии в Смуту // Вестник Нижегородского университета им. Н.Н. Лобачевского. 2017. № 2. С. 13.
15 По нашим подсчётам, в структуре брачности городского и сельского населения в ту пору преобладали первые браки, хотя доля вторых и третьих тоже заметна: в 1617/18 г. – до 17–23%, а с учётом свадеб, когда один из партнёров вступал в брак во второй-третий раз, а другой был отроковицей или отроком, больше30. Произведённый И.А. Устиновой анализ приходной книги казённого Патриаршего приказа за 1640/41 г. показал 25% вторых и третьих браков в Патриаршей области31. Так возникают перспективы последующего сравнительно-исторического рассмотрения демографического учёта и феномена брачности в различных церковных институциях по источникам одного вида.
30. Черкасова М.С. Брачность городского и сельского населения в первой трети XVII в. (по приходо-расходным книгам архиерейской кафедры) // Материалы ХIII Всероссийского научно-практического совещания по вопросам изучения и издания писцовых книг и других историко-географических источников XVI–XIX вв. Вологда, 2003. С. 95–103.

31. Устинова И.А. Сводный источник о браках в России в XVII в. и его информационные возможности // Сила слабых: Гендерные аспекты взаимопомощи и лидерства в прошлом и настоящем. Т. 1. М.; Архангельск, 2017. С. 62–64.
16 В ряде случаев наблюдается совпадение дат записей в приходных книгах Вологодской епархии с датами конкретных венечных памятей, сохранившихся в отдельном виде. Формуляр их был весьма краток: они писались по приказу правящего архиерея собственноручно от имени поповских заказчиков, предписывавших конкретным священникам данного «заказа» венчать или молитвить имярек («оба отроки», либо «оба вторым браком») и сыскать про них, в соответствии с каноническим правом, чтобы те не были ни в роду, ни в племени, ни в кумовстве, ни в свойстве, «безо всякого прирока»32. Нарушение приходскими попами канонических правил рассматривалось как духовная вина, за которую десятильники и недельщики брали их на поруки и доставляли в архиерейский «судный приказ духовных дел»33.
32. ГА ВО, ф. 496, оп. 1, кн. 609, л. 4; ф. 1260, оп. 1, № 86; Вологодский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник, отдел фондов, ф. 1, оп. 1, № 13.

33. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. I. СПб., 1841. № 150. С. 217.
17 При получении венечных памятей к собственно венечной пошлине вступающими в брак доплачивались ещё «печатного деньга, писчего две деньги по старине»34. Иногда фигурировали «куничные и казначейские выплаты», что отражало архаические порядки системы кормлений, корпоративного способа изъятия ренты и её присвоения группой архиерейских служителей (казначеев, тиунов, куничников, заезщиков). В Новгородской епархии в отдельные годы венечные сборы (плюс проскурницыны пошлины с церквей всех пятин Новгородской земли) суммарно присваивались причтом (43 человека) Софийского собора35. По уставной грамоте Павло-Обнорского монастыря 1633 г. свадебные пошлины тиуна и доводчика с двое- и троеженцев были одинаковы – 8 коп., но двоеженцы ещё давали «тиунского гуся и блюдо пирогов», а от троеженцев тиун и доводчик получали «дар» по 3 и по 2 коп. соответственно36. Отмеченная терминология (и должностная – казначеи, тиуны, доводчики; и продуктовая – пироги, дар, живность) находит аналогии в многочисленных наместничьих уставных, жалованных кормленных грамотах ХV–ХVI вв., доходных списках волостелиных кормов и проч. Здесь взаимное уподобление систем государственного и церковного управления и присвоения с их проездными и стационарными формами совершенно очевидно. Об этом же говорят такие практикуемые в Новгородской митрополии выплаты, как «откуп за проезжих» и «за сиделых десятилников», а ещё сравнительно поздняя (1636) кормовая грамота новгородского митрополита Аффония десятильнику П.Г. Жеглову с подьячим, посланным на «годовое сиденье» в Шенкурск Верховажской земли37. Часть венечных пошлин давалась в качестве жалованья и «почести» приказным людям архиерейских домов38, иногда как компенсация «проестей и волокит» поповским старостам-заказчикам39, а ещё шла на ремонтные и строительные работы в архиерейских подворьях в разных городах40.
34. Стрельников С.В. Ростовские грамоты XV–ХVI вв. // Русский дипломатарий. Вып. 9. М., 2003. С. 45; Черкасова М.С. Устюжская десятина Ростовской митрополии в XVI–ХVII вв. // Сообщения Ростовского музея. Вып. XIX. Ростов, 2008. С. 9.

35. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедицией Императорской Академии наук (далее – ААЭ). Т. III. СПб., 1836. № 306. С. 451–454. Именно такой размер пошлины за второй брак сообщает приходная книга Новгородского дома св. Софии 1576/77 г. (см. выше).

36. ГА ВО, ф. 1260, оп. 6, № 200.

37. Прилежаев Е.М. Указ. соч. С. 53; РИБ. Т. 14. СПб., 1894. Стб. 376–377; Назаров В.Д. Полюдье и система кормлений: первый опыт классификации нетрадиционных актовых источников // Общее и особенное в развитии феодализма в России и Молдавии. Чтения, посвящённые памяти академика Л.В. Черепнина. Вып. 1. М., 1988. С. 163–170; Черкасова М.С. Документы XVII–ХVIII вв. из соборных храмов в Вельске и Верховажье // Вестник церковной истории. 2008. № 4(12). С. 66, 75–76.

38. Приходо-расходные денежные книги… С. 645.

39. ГА ВО, ф. 948, оп. 1, кн. 6, л. 182 об.

40. Там же, ф. 883, оп. 1, кн. 241, л. 102 об.–103.
18 Для церковного учёта брачности в период после Стоглава характерно: неуклонное увеличение свадебных выплат на уровне епархий и отдельных вотчин-сеньорий; более дифференцированное обозначение браков, когда появилось понятие полуторных и полутретьих браков. Под полуторными понимались свадьбы, когда в брак вступал вдовец с девушкой или вдова выходила замуж за отрока. Под полутретьими («пол-3», т.е. 2,5) – когда один из партнеров женился/выходил замуж в третий раз, а другой – во второй или первый. Брачные выплаты становились более дифференцированными, чем ранее, что более адекватно отражало и учитывало социальную практику. Возрастные характеристики браков в источниках того времени редки, но определённая разница возраста у партнеров при подобных браках, несомненно, была, как и наличие или отсутствие детей41. В вотчине Иверского Валдайского монастыря в 1683 и 1703 гг. пошлины с первых браков составляли 10–12 коп., с полуторного – 18, второго – 20–25, третьего – 30 коп.42 Полутретьи свадьбы оплачивались в таком же размере, как и третьи.
41. В посланиях митрополитов ХIV–ХV вв. основанием для третьего брака признавалась молодость (25–30 лет), отсутствие детей и «плотская слабость», старость же понималась как препятствие к третьему браку, поскольку намерения его «не чадородия ради» (РИБ. Т. 6. СПб., 1880. № 32. Стб. 252).

42. Тимошенкова З.А. Социокультурный облик северо-западной деревни в XVII – начале ХVIII в. Псков, 1999. С. 66–67, табл. 3.2.
19 В конце ХVII в. в грамотах церковных иерархов чаще появляется и морализаторский аспект в разъяснении пастве таинства брака. В настольной грамоте митрополита Тобольского и всея Сибири Корнилия игумену Успенского Исетского монастыря Афанасию от 17 января 1675 г. при совершении обручения и венчания предписывалось следить за выполнением следующих принципов: 1) добровольное согласие брачующихся; 2) возраст невесты не менее 12, а жениха не менее 15 лет; 3) отсутствие препятствий в виде родства или «сватовства»; 4) обязательность для партнёров накануне бракосочетания исповеди; 5) совершение обряда «поутру до полудня» и ни в коем случае не ночью; 6) непризнание четвёртого брака каноническим43.
43. Булатов В.Н. Муж слова и разума. Афанасий – первый архиепископ Холмогорский и Важский. Архангельск, 2002. С. 211–212.
20 Ещё более развёрнуты эти положения в поучительных посланиях и наказах самого Афанасия, когда он стал первым епископом новооткрытой Холмогорско-Важской епархии (1682–1702). В его наказе духовному судье архиерейской кафедры старцу Тихону от 25 декабря 1682 г. размеры венечных пошлин предписывались дифференцированно: 1) при женитьбе отрока на девке 12 коп.; 2) при женитьбе отрока на вдове 18 коп.; 3) при свадьбе второбрачных 25 коп.; 4) с третьего брака 30 коп. Кроме того, на каждый брак по-прежнему начислялись ещё казённые и записные пошлины размером 4 коп. Духовный судья должен был сличать год, месяц, число, имена брачующихся в присылаемых ему списках с венечных памятей и записных книгах, дабы не допустить утайки сбора венечных денег со стороны приходских священников, поповских старост и десятских («заказных») попов. За утайку налагались высокие штрафы в размере 2 руб. 25 коп. с попа плюс двойной размер скрытой венечной пошлины. Запрещалось венчать отрока с троебрачной вдовой и троебрачного вдовца с девицей. Не разрешалось венчать свадьбы в «государские праздники, царские ангелы», воскресные дни, среду и пятницу. До бракосочетания приходские священники должны были требовать от партнёров строгого соблюдения постов, исповеди и причастия. Венчание должно было совершаться только на утренней литургии, присутствующим следовало избегать всяких выкриков («кличей безчинных») и «укорных нелепых слов». Особо крепкое запрещение касалось совершения таинства нетрезвыми священниками. Нарушение этих предписаний, опирающихся на канонические правила, грозило последним лишением сана, а мирянам – наложением штрафов44.
44. Булатов В.Н. Муж слова и разума… С. 222–223.
21 Требование исповеди брачующихся перед венчанием встречается только в упомянутом документе епископа Афанасия. Другие аспекты исповедной практики отражены в памятях новгородского митрополита Корнилия 1681, 1683 и 1686 гг. В них они не связаны жёстко со вступлением в брак и говорят об учёте исповедной практики, внедрении церковью покаянной дисциплины в народ. Все приходские люди – мужчины, женщины и дети (отроки и отроковицы «возрастом лет в 12») – должны являться на исповедь45. Игнорирующих говение в Великий пост следовало фиксировать в «имянных росписях за поповыми руками», присылаемых в судный митрополичий приказ в Новгород Великий46. Священникам предписывалось составлять великопостные сказки, перечисляя и тех, кто исполнял пост–исповедь–причастие, и тех, кто от них уклонялся47. Упомянутые именные росписи и сказки, скорее всего, до нас не дошли, но их составление можно рассматривать как своего рода элементы демографического учёта на уровне церковных приходов.
45. ДАИ. Т. VIII. СПб., 1862. № 92.II. С. 318.

46. Там же. Т. Х. СПб., 1867. № 76.1. С. 321.

47. Там же. Т. XII. СПб., 1876. № 35.II. С. 320–321.
22 В дальнейшем в известных нам ранних образцах исповедных книг (тетрадей) Вологодской епархии за 1718–1724 гг. по каждому селению встречаются две группы именных «реэстров» – пришедших на исповедь и не явившихся. Назывались же они опять-таки «книги записные детем духовным такого-то уезда/волости/прихода хрестьяном, кои исповедывались и Святых Таин причащались, а о сложении перстов по свидетелству крест изображают по преданию святых апостол и святых отец во имя Святые Троицы, а не по раскольничью преданию»48.
48. ГА ВО, ф. 496, оп. 1, кн. 550, 574, 639, 676; оп. 19, кн. 94, л. 406.
23 Новгородский митрополит Корнилий в грамоте 1681 г. уточнял: в венечных памятях следовало писать, что поп венчал или молитвил мужей не от живых жён, а жён не от живых мужей. В случае пострижения мужа в монахи жена не должна была идти замуж за другого; аналогично при пострижении супруги «муж ее иные жены не поиметь»49. В наказной грамоте Корнилия 1686 г. отражена атмосфера церковной реформы: крещения младенцев и венчание свадеб следовало проводить по исправленным Требникам, ходить во время обряда против солнца50. В 1692 г. Корнилий требовал от священнослужителей составлять даже именные списки участников свадебного поезда жениха и невесты, каких бы чинов люди в него ни входили, фиксировать год, месяц и число венчаний, «а пришлых и незнаемых людей отнюд не венчать»51.
49. ДАИ. Т. VIII. № 92.III. С. 319.

50. Там же. Т. XII. № 35. С. 318–319.

51. Акты юридические, или собрание форм старинного делопроизводства. СПб., 1838. № 265. VI. С. 391–392.
24 Если учёт рождаемости в дометрический период касался лишь фактов незаконных (внебрачных) рождений, то смертность учитывалась только скоропостижная. Об этом свидетельствуют многочисленные в повседневной практике северных епархий похоронные памяти и челобитные об их выдаче. По Вологодской кафедре сотни таких памятей дошли до нас за ХVII в.52, а по Устюжской десятине Ростовской митрополии они отражены в записных пошлинных книгах53. Памяти выдавались из казённых приказов архиереев как разрешение на погребение умерших «судом Божиим / Божиею волею скорою смертию без отца духовного и Св. Даров», а также погибших в результате несчастных случаев. Похоронным памятям соответствовали взимаемые с них похоронные пошлины (13–14 коп.)54.
52. ГА ВО, ф. 1260, оп. 1, № 199–201, 222, 226, 334, 455, 652–570.

53. Там же, ф. 883, оп. 1, кн. 245. Подробнее об этой записной пошлинной книге митрополичьих приказных людей на Устюге 1665/66 г. см.: Черкасова М.С. К изучению дело- и судопроизводства в Ростовской митрополии ХVII в. // История и культура Ростовской земли. 2007. Ростов, 2008. С. 103–111.

54. РИБ. Т. 2. № 204. Стб. 942–943.
25 К учёту сведений о смертности имели отношение и гражданские власти. По Устюгу и уездам Устюжской десятины за 1660-е гг. имеется немало челобитных, адресованных на имя царя Алексея Михайловича, а конкретно – в местную приказную избу воеводе и городовому дьяку. В них родственники или односельчане обычно излагали разнообразные явления повседневной жизни, повлекшие за собой смерть. Она наступала из-за разгула природной стихии или бытовых причин – убило молнией; женщина полоскала белье в реке или «мочила холсты» и её унесло течением, прохожий пытался её спасти и сам погиб; во дворе человека насмерть придавило упавшим сараем; старуха упала с повети и ушиблась насмерть; человек ремонтировал крышу дома и упал с неё; утонул в реке или «на заплоте» водяной мельницы; перевернулся в лодке, расставляя мережи на реке; сгорел в овине; загрыз зверь в лесу; задавлен упавшим деревом при рубке подсеки; упал с дерева; «задохнулся в трубе» на соляной варнице; умер на дощанике в работных людях; замерз насмерть во время сильных холодов и т.д.55 Смерть случалась в результате уголовного преступления («зарезан мертв»; «убит лихими людьми»), пьянства («згорел от вина», «опился»), кровавой драки в гостях («зарезан на пиру»). Болезни в челобитных назывались кратко – «умерла скорою смертью от скорби / от сердечной болезни», умер «от огневицы», «умерла в припадке безумия / от черной немочи»56. Специфической женской причиной смертности были тяжелые роды и послеродовая горячка. Смерть могла наступить в ходе судебного расследования – «умер в тюрьме от пыток». Случались и самоубийства: «обвесился в лесу на дереве в исступлении ума своего», «вне ума удавился», «сам себя ножом зарезал», «жена обвесилась от побоев пьяного мужа», «повесился с тоски», удавился цепью, на которую был посажен в припадке чёрного недуга57.
55. ГА ВО, ф. 1260, оп. 1, № 624–629, 676–685, 737–741, 814–818, 1192, 1228.

56. Там же, ф. 1260, оп. 3, № 50, л. 1–16; № 111, л. 1–8; № 112, л. 1–2; № 140; № 187, л. 1–22.

57. Там же, оп. 1, № 742, 817, 821, 1057; оп. 3, кн. 248, л. 3.
26 В ответ на челобитные воевода обычно направлял память митрополичьим приказным (архимандритам или игуменам местных монастырей и соборному протопопу) с повелением «то мертвое тело погресть с отпеванием по правилом святых апостол и отец». Отпевание и погребение у церкви не допускалось, если человек покончил с собой, был убит, удавлен или зарезан. Памяти скреплялись воеводскими печатями и имели резолюции приказных людей митрополита Ростовского, в юрисдикции которого до 1682 г. находился Устюг: «Дана похоронная память… попу». Параллельно с пометами на челобитной от имени приказных людей митрополита и по приказу воеводы выдавалась похоронная память, скреплённая воеводской печатью и имеющая на обороте дьячью припись. Иногда при этом указывалась величина взятой похоронной пошлины – 14–28 коп., и что похоронные деньги в книги записаны. Если погибал или скоропостижно умирал безродный человек, похоронная память направлялась богаделенному священнику и добавлялось, что «пошлины взять не на ком» или: «про смерть ее сыск будет»58.
58. Там же, оп. 3, № 50, л. 10, 16.
27 На фоне ограниченного учёта рождаемости и смертности в дометрический период более систематическим, отработанным в деятельности церкви оставался учёт брачности. В грамоте (чаще называемой в литературе «инструкцией») патриарха Адриана 1697 г. от поповских старост требовали досматривать у священников их годовые скаски о количестве браков в приходах и проверять наличие подлинных венечных памятей. Размеры венечных пошлин в инструкции совпадали с указанными епископом Афанасием Холмогорским в грамоте 1682 г., которая могла послужить источником при выработке патриархом своего документа (первый – 12 коп., полуторный – 18, второй – 25, третий – 30 коп.)59. М. Горчакову была известна другая патриаршая грамота 1687 г. (с такими же показателями), адресованная новгородскому митрополиту Корнилию60. В окладной книге 1675 г. в приходах патриаршей юрисдикции в Белозерском уезде собиралось с первого брака 8–10 коп., второго – 18–25, третьего – 30–36 коп.61 К ним близки показатели наказной грамоты патриарха Иоакима приказчику на Белоозере 1674 г. (12–18–25–30 коп.)62. Эти величины венечных пошлин, ставшие своего рода итогом их роста в ХVI–ХVII вв., длительное время использовались как образец, на который ориентировалось Сенатское и Синодское законодательство в первой трети ХVIII в. Так возникающая государственная регламентация семейно-брачной сферы использовала накопленный в ней церковью опыт предшествовавшей эпохи.
59. ПСЗ-I. Т. 3. № 1612. С. 413–425.

60. Горчаков М. Монастырский приказ (1649–1725 гг.). Опыт историко-юридического исследования. СПб., 1868. С. 238–239, примеч. 1.

61. Приходо-расходные денежные книги… С. 640–641.

62. ААЭ. Т. IV. СПб., 1836. № 198. В 1606 г. в Белозерском и Пошехонском уездах собиралось 9,5–18–23 коп. с первого, второго, третьего брака соответственно (РИБ. Т. 2. № 204. Стб. 942–943).
28 Сфера сбора венечных и похоронных пошлин в практике архиерейских должностных лиц была подвержена коррупции. Частые случаи злоупотреблений десятильников, «заезщиков», поповских старост отражены в приходных книгах и актовых источниках. Многократное превышение установленных пошлин допускал «сиделый десятильник» новгородского митрополита Аффония в Верховажье П. Жеглов в 1636 г.: он брал за первый брак по 45 коп. (при норме 7–9 коп.), а похоронного – по рублю (при норме 13–14 коп.)63. Отстранённый по челобитным возмущённого населения и местного духовенства, он в дальнейшем столь же безобразно действовал в других городах Новгородской митрополии – Городецке (Бежецке) и Устюжне Железопольской64. В 1642 г. в патриаршей десятине в Нижегородском уезде произвели розыск относительно злоупотреблений поповского старосты-заказчика Василия, бравшего, вопреки данной ему в 1637 г. заказной памяти, за первые браки 12–15 коп. (вместо положенных 9,5), а за вторые 25–40–48 коп. (вместо 18)65. Помимо свадебных, он присваивал себе и другие пошлины – перехожие, судные – и сбежал с награбленными деньгами в неизвестном направлении. Особым нарушением была запись попами вторых браков первыми, а третьих – вторыми (с соответствующим присвоением денежной разницы себе, поскольку повторные браки облагались более высокими пошлинами)66. В январе 1691 г. двух домовых детей боярских устюжского архиерея отставили от должности «за многие их в посылках наглости, озорничества и разорения церковных причетников»67.
63. ОР РГБ, ф. 353, оп. 1, № 12.9; ААЭ. Т. III. СПб., 1836. № 175, 178. С. 257–258, 260–261; Черкасова М.С. Документы XVII–ХVIII вв. … С. 66, 75–76.

64. Прилежаев Е.М. Указ. соч. С. 86.

65. РИБ. Т. 2. № 204, 236. Стб. 942–943, 1013–1016.

66. РИБ. Т. 12. Стб. 947.

67. Там же. Стб. 1023–1025.
29 В ряд записных книг Вологодской кафедры за 1688–1719 гг. внесены пошлины с первого брака 20 коп., второго 40, третьего 60 коп.68 Такими же были они в Устюжской епархии в начале 1720-х гг.69 Однако в казённые книги Вологодской кафедры записывалась только половина от каждого взимания, соответственно по 10, 20 и 30 коп., т.е. по сути те же гривна-две-три за первый, второй и третий брак соответственно, которые взимались и в первой трети ХVII в.70 Излишние от не вносимых в казначейские книги деньги вносились в «особые тетради для памяти и отдавались вверх, в келью архиерею» (такая практика была и в первой трети ХVII в.)71. Из них формировался фонд келейной казны вологодских владык, доходившей в разные годы до 500–700 руб. Он был необходим главным образом для частых поездок владык в Москву, длительного и дорогостоящего пребывания там, хлопот в московских приказах. Думается, не случайно в Сенатском указе 11 апреля 1711 г. говорилось о сборе венечных пошлин в вотчинах Рязанского архиепископа Стефана Яворского его приказными людьми (а не гражданскими чиновниками) «в домовую казну по-прежнему для московского житья и расхода»72. Примечательно, что при этом сами размеры пошлин не указывались, и в эту сугубо внутрицерковную сферу государство ещё долго не вникало.
68. ГА ВО, ф. 496, оп. 1, кн. 246, 371, 600, 608.

69. Там же, кн. 241.

70. Там же, № 120, л. 13 об.–14.

71. Башнин Н.В. «Бюджет» Вологодского архиерейского дома… С. 119.

72. ПСЗ-I. Т. 4. № 2346. С. 658–659.
30 Петровским указом от 3 июня 1714 г. требовалось взимать с выдачи венечных памятей «вдвое» на содержание лазаретов для увечных и престарелых воинов, т.е. брать лазаретных денег столько же, сколько и венечных. При этом размеры последних точно не определялись («против прежнего положения»)73. Из указа 1730 г.74 видно, что, упоминая о «прежнем положении», законодатель исходил из показателей патриарших грамот 1677, 1687 и 1697 гг. Сбором лазаретных денег должны были заниматься архиерейские приказные, «люди добрые и верные», за «неисправление» которых предусматривались штрафы-пени. Как и в ХVII в., это были поповские старосты (заказчики). Деньги же поступали: венечные – в казённые приказы архиереев, лазаретные – в Сенатскую канцелярию, Коллегию экономии, Монастырский приказ или провинциальные канцелярии (Белозерскую, Вологодскую, Устюжскую, Чарондскую) по третям года (в апреле, августе и октябре)75. Во множестве учреждений, куда в годы Северной войны направлялись лазаретные сборы, усматривается некоторая хаотичность в организации финансов. В условиях внешне- и внутриполитического сверхнапряжения в стране происходило общее усиление налогового пресса с характерным для финансовой политики переносом центра тяжести на косвенное обложение. Заметим, что ни введение этого, по сути, нового налога в 1714 г., ни его корректировка в 1730–1731 гг., ни полная отмена в 1765 и 1768 гг., ни место в сложной конфигурации церковно-государственных налоговых отношений в новейших работах по истории налогов в России не нашли отражения76. Введение в 1714 г. двойной платы за венечные памяти означало, что расходы на содержание раненых, больных и престарелых солдат государство возлагало на вступающее в брак православное население, а организационную сторону в их сборе и учёте – на церковь. О реализации указа 1714 г. свидетельствуют сказки заказчиков Вологодско-Белозерской епархии с 1717 г. Теперь суммарно с первого брака ими взималось 40 коп., со второго – 80, с третьего – 1 руб. 20 коп.77
73. ПСЗ-I. Т. 5. № 2821. С. 114; Козлова Н.В. Люди дряхлые, больные и убогие в Москве ХVIII в. М., 2010. С. 64; Щербинин П.П. Особенности призрения увечных воинов в России ХVIII – начале ХХ в. // Армия и общество. Материалы международной научной конференции. Тамбов, 2002. С. 71.

74. ПСЗ-I. Т. 8. № 5575. С. 292–293.

75. Горчаков М. Указ соч. С. 240.

76. Козлов С.А., Дмитриева З.В. Налоги в России до ХIХ в. СПб., 1999; Захаров В.Н., Петров Ю.А., Шацилло М.К. Налоги в России. IХ – начало ХХ в. М., 2006.

77. ГА ВО, ф. 496, оп. 1, кн. 510.
31 По указу вологодского архиепископа Павла от декабря 1716 г. записные книги венечных пошлин следовало начинать с 1 января, а не с Фоминой недели (после Пасхи, как было ранее)78. Предоставляемая в казённый приказ архиерея на Вологду информация о браках за 1716–1720 гг. иногда называлась «ведение о венчании свадеб» или «переписная книга свадбам»79. В этих «ведениях» записи давались в рамках нового календарного года – с января (не с сентября, как ранее). В них также различались даты женитьбы и венчания: «женился 14 февраля, а венчан 15 февраля». В день, отмеченный первым (14 февраля) выдали венечную память, в соответствии с которой и произвели венчание 15 февраля80.
78. Там же, кн. 526, л. 9.

79. Там же, кн. 466, 505.

80. Там же, кн. 505, л. 6; кн. 466, л. 5.
32 Соблюдение обоих принципов (сбора пошлин на лазареты и помесячной – с января – фиксации браков) видим в «записной книге неокладных венечных пошлинных денег, в том числе и на дачю лазаретом» Вологодской епархии 1719 г. В книге помесячно подведены суммы собранных пошлин – за выдачу венечных памятей и на лазареты81. В отличие от Вологодской, в делопроизводстве Устюжской епархии ещё длительное время удерживалась привычка записывать браки не строго помесячно, с января, а по четырём мясоедам.
81. Там же, ф. 496, оп. 1, кн. 600, л. 2.
33 М. Горчаков отметил финансовое значение венечных платежей в связи с введением с них лазаретного сбора. На основе поданных в Монастырский приказ табелей из архиерейских домов он подсчитал суммы лазаретных денег в 1714–1723 гг. по ряду епархий (Псковской, Суздальской, Казанской)82. В ведомости, направленной в 1723 г. из Камер-коллегии в Синод, взимания эти приводились то слитно с венечными пошлинами (в Смоленской губ. – 1 456 руб., Архангелогородской – 892 руб.), то отдельно (в Петербургской – 451 руб., Киевской – 1 701, Воронежской – 152 руб.). При всём разбросе показателей (и браков, и собранных лазаретных денег) заметно возрастание денежных сумм в первой половине 1720-х гг.: в Псковской губ. в 1719 г. 216 руб., 1720 г. – 270, 1721 г. – 324, 1722 г. – 346 руб.
82. Горчаков М. Указ. соч. С. 240–242.
34 В Дополнении к Духовному регламенту 1722 г. было заявлено о введении метрик, названных «записными книгами»83, но немедленного и всеобщего исполнения этого принципа в северных епархиях не замечено. По двум сельским приходам Вологодского уезда удалось, правда, обнаружить метрики, т.е. «записные книги раждаемым и крещаемым, умираемым младенцем с означением году и дня, именованием родителей и восприемников, и которые младенцы, не получившие крещение, померли, также лица браком сочетоваемые, и умирающих, и кто по христианской должности в покаянии преставились»84. Обе ранние для Вологодской епархии метрики начинались с 3 января 1724 г. и, по сути, зафиксировали рождение/крещение, смертность не успевших получить крещение младенцев, бракосочетания, смертность и предсмертные исповеди взрослых людей. Табличная форма пока не использовалась. К январю 1724 г. относятся ещё три записные книги (не названных метриками), также не имевшие табличной формы, но структурированные на три части (рождения и крещения младенцев; браки; смерти), а некоторые только на две, когда брачный раздел отсутствовал. Для ранних образцов метрических книг, называемых записными, характерно предельное сближение рождаемости и крещений, когда рождение младенца фиксировалось в определённый день и тут же добавлялось, что он был крещён того же числа. За этим стояла высокая младенческая смертность и стремление немедленно крестить новорождённых. Неустойчивость трёхчастной формы в ранних метрических книгах, отсутствие в некоторых из них брачных разделов можно объяснить трудностью фиксации двойных платежей (за венчания и на лазареты), не вполне вписывавшихся в предложенную Синодом форму. В этом выразилась несогласованность правительственного законодательства, указов 1714 г. относительно лазаретных взиманий и принципов введения метрик 1722–1724 гг. Поэтому церковное делопроизводство на севере в годы введения исповедного и метрического учёта пошло проторённым путём выдачи венечных памятей и составления годовых записных книг венечных (плюс теперь и лазаретных) пошлин.
83. ПСЗ-I. Т. 6. № 4022. С. 699–702.

84. ГА ВО, ф. 496, оп. 19, д. 94, л. 406, 868.
35 Обращение к формуляру ставленых грамот в Петровскую эпоху показывает подспудно происходящие изменения. В одном образце такой грамоты за 1717 г. говорилось об обязанности приходских священников «тайнами святыми совершать человека в жизнь христианскую духовную: крещати, миромазати, исповедати, венчати по воле и согласно мужа и жены, и последнее елеосвящение над болящими совершати»85. Если в ставленых грамотах ХV–ХVI вв. акцент делался на архиерейском благословении, и священники представали более как объекты пастырских увещеваний, строгих дисциплинарных взысканий, то теперь к ним самим предъявлялись требования быть учительными в отношении причта и прихожан.
85. Акты, относящиеся до юридического быта древней России. Т. III. СПб., 1884. № 362. II. Стб. 437–440.
36 В реестре сборов Великоустюжской епархии за 1720-е гг. среди неокладных статей указаны размеры венечных, лазаретных и пенных пошлин: с первого брака 20 коп., второго – 40, третьего – 62, «з блудных дел пенных» 2 руб. 25 коп. В том же реестре отмечены венечные пошлины для причетниковых детей: с отрока новоженного 10 коп., выводных с девицы 16 коп.86 С них, по всей видимости, лазаретные платежи не взимались. В Вологодской епархии в 1716 г. они были меньше: новоженное с отрока 7 коп., а выводное с невесты – 10 коп.87 Так же – и в вотчинах Патриаршего дома в Череповской волости на Белоозере88.
86. ГА ВО, ф. 1260, оп. 3, кн. 548, л. 2.

87. Там же, ф. 496, оп. 1, кн. 120, л. 12, 13 об.; кн. 526, л. 14; Горчаков М. Указ. соч. С. 242.

88. ГА ВО, ф. 883, оп. 1, кн. 89, л. 3 об.
37 В записную книгу венечных и лазаретных сборов в Устюжской епархии за 1726 г. включены пересказы разрешений на второй брак, выносимых казённым ведомством архиерейской кафедры. Например, «вдове такой-то второбрачиться позволено по её прошению из Устюжской канцелярии Синодальной команды за неизвестностью ея мужа Еремея 16 лет»89. В документах Вологодской архиерейской кафедры XVII в. чаще всего указывалось на отсутствие одного из супругов в течение 7–8 лет как основание для расторжения прежнего брака и вступления в новый.
89. Там же, кн. 241, л. 47 об.
38 Собираемые в Устюжской епархии в 1726 г. свадебные пошлины были на 40–50% выше прежних (согласно патриаршим актам 1677 и 1697 гг.). Следуя принципу указа 1714 г. брать на лазареты «вдвое», архиерейская кафедра существенно увеличивала суммарные платежи с брачующихся, поскольку им приходилось платить 40 коп. (вместо 24), 80 коп. (вместо 50) и 1 руб. 20 коп. (вместо 60 коп.) с первого, второго и третьего брака соответственно. С 1730–1731 гг. началась более действенная правительственная регламентация их размеров. Указ императрицы Анны Иоанновны от 30 июня 1730 г.90 и совместный указ Сената и Синода от 14 апреля 1731 г.91 устанавливали нормативными показатели патриарших грамот 1677 и 1697 гг. за венечные памяти – по 12–18–25–30 коп. за первый, полуторный, второй и третий браки соответственно. В указе 1730 г. не случайно упоминался петровский указ от 3 июня 1714 г.92, которым впервые вводилось двойное обложение браков с расчётом на содержание лазаретов: с мест поступало много жалоб на чрезмерные поборы сверх указа, «от чего народу, а паче маломочным людям и крестьянам, чинится немалая тягость». При выработке указа 1730 г., возможно, использовался текст указа 1714 г., поскольку фразы о сборе венечных пошлин «вдвое без излишности добрыми и верными людьми безо всякой утайки и с записью в приходные книги» дословно повторяются. К осуществлению штрафных санкций на нарушителях «за неисправное исполнение» привлекались гражданские власти – губернаторы и воеводы. Штрафные деньги брали в государеву казну, а частью отчисляли на содержание госпиталей.
90. ПСЗ-I. Т. 8. № 5575. С. 292–293.

91. Там же. № 5746. С. 453–455.

92. ПСЗ-I. Т. 5. № 2821. С. 114.
39 Указ 1731 г. определил новый формуляр записи венечной памяти в приходную пошлинную книгу, содержавший пять вертикальных граф/делений. Это выглядит некоторой аналогией законодательно введённой табличной форме метрических книг 1722–1724 гг. Д.Н. и И.А. Антоновы выделяют два их типа – нарративный и графический. Первый был более характерен для стран католического, а второй – лютеранского вероисповедания93. Таким образом, продолжавшие функционировать во второй трети ХVIII в. записные венечные книги одновременно с постепенно вводимыми метрическими оформлялись по единому, табличному принципу. Не случайно в раннем образце метрики по Ильинской церкви Кеврольского уезда Архангелогородской епархии за 1740 г. в заголовке видим название: «Книга записная о прихоцких людях на три части и кто имяны когда родились, браками венчались и померли, значит ниже сего 1740 году генваря с 1 числа»94. Книга имела табличную форму. Новый формуляр записных книг венечных пошлин устанавливал необходимость расписки получателя венечной памяти «для сущей верности, кто венечную память возьмет, под каждою статьею велеть росписаться». С утверждением табличной формы записи более чётко стали разделяться на отдельные блоки. Пошлинные деньги за выданные венечные памяти стали записывать как прописью, так и в отдельной графе цифрами.
93. Антонов Д.Н., Антонова И.А. Метрические книги… С. 70.

94. ГА ВО, ф. 1260, оп. 4., кн. 5.
40 24 апреля 1735 г. был издан указ, распространивший принципы прежнего положения на православные епархии и приходы Малороссии95. В совместном указе Сената и Синода 2 декабря 1736 г. говорилось об отсылке собираемых с венечных памятей денег в госпитальную сумму и неупотреблении их ни на какие другие расходы96. Для Войска Донского сделали исключение: по указу 30 июня 1744 г. донские казаки при вступлении в брак освобождались от выплаты венечных пошлин и лазаретных денег («как и наперед сего было» по грамоте 1720 г.)97. Согласно ещё одному Сенатскому указу – 24 ноября 1744 г. – принципы указа 14 апреля 1731 г. распространялись на служащих ландмилиции в Киевской и Белгородской епархиях98.
95. ПСЗ-I. Т. 9. № 6724. С. 511–512.

96. Там же. № 7116. С. 996–967.

97. Там же. Т. 12. № 9299. С. 566–567.

98. Там же. № 9035. С. 228–231.
41 Действенность указов 1730–1731 гг. в Устюжской епархии удостоверяется совокупностью её записных венечных книг за 1731–1765 гг. (более 400). Этот корпус источников совершенно неизвестен науке и хранится в фонде Духовной консистории в ВУЦА. Широк их территориальный охват – Тотемский, Устюжский, Сольвычегодский, Яренский уезды, Лальский посад. Большое количество книг объясняется полной сохранностью парных экземпляров по сборам: венечному (книга первой половины) и лазаретному (книга второй половины). Это отразилось в их заголовках: 1) «Книги с венечных памятей первой половины венечных пошлин и за писмо, и на отвоз, и на бумагу по состоявшемуся е.и.в. указу 1731 г. апреля 14 дня»; 2) «С венечных памятей второй половины на лазарет пошлин и взятья венечных памятей с роспискою по состоявшемуся е.и.в. указу 1731 г. апреля 14 дня»99. Сам же сбор венечных и лазаретных денег возлагался на должностных лиц архиерейских кафедр – поповских старост-заказчиков и десятских попов. Размеры венечных и лазаретных сборов (12–18–25–30 коп.) сохранялись на всём протяжении 1730–1760-х гг. Значит, церковная и правительственная регламентация оказалась эффективной и действенной. Практикуемое Устюжской кафедрой во второй половине 1720-х гг. чрезмерное налогообложение браков было прекращено.
99. Великоустюгский центральный архив, ф. 363, оп. 1, кн. 342, л. 1; кн. 343, л. 1.
42 Сохранность документации Устюжской епархии позволяет сравнить записные венечные книги 1730-х гг. с непосредственными венечными памятями того же времени. В конце каждой памяти присутствует стандартная фраза поповского заказчика о том, что «пошлины 4 алтына, лазаретных тож число, за письмо и на отвоз 1 алтын взяты и в приход записаны»100. Не случайно и начинались венечные памяти 1731–1732 гг. с фразы в их заголовке: «По указу е.и.в. самодержицы всероссийской». Далее фигурировал казначей архиерейского дома иеромонах Иоасаф (Воломский), затем – дьяк Синодальной команды Иван Фирсов и, наконец, конкретный заказчик, от имени которого выдавалась венечная память конкретному приходскому священнику.
100. ГА ВО, ф. 1260, оп. 3, № 502, 507.
43 В 1720-х гг. Устюжская кафедра допускала произвольное взимание «куничных, за новоженной убрус, за прикащичей доход и указных на росходы» денег до 25–26 коп. (не заносимых в приходные книги). С 1731 г. приказная «надбавка» над венечными составляла строго 1 алтын. Если в 1726 г. с отроческой свадьбы взимали 20 коп. (и столько же на лазарет), то в 1732 г. суммарно 24 коп. В этом заключалось ближайшее практическое значение указов 1730 и 1731 гг. – они унифицировали и стабилизировали взимания на браки и лазареты, существенно их сократив.
44 Указом Екатерины II от 14 июля 1765 г. венечные памяти и пошлины с них упразднили. Лазареты же следовало содержать на суммы, отпускаемые из Коллегии экономии. Было предписано проводить брачный обыск, и если канонических препятствий не обнаружится, «венчать с запискою в метрические книги». Так отпала необходимость в ведении записных венечных книг, после чего и утвердился метрический учёт населения в России (в 1770-е гг.). Екатерининский указ преподносился подданным как «высочайшая милость императрицы, её попечение об облегчении народном»101. В декабре 1768 г. Синодским указом со ссылкой на указ 1765 г. венечные пошлины были отменены для мусульманского населения Российской империи102.
101. ПСЗ-I. Т. 17. № 12433. С. 189–190.

102. Там же. Т. 18. № 13208. С. 780–781.
45 Таким образом, предыстория метрического учёта в России XVII – первой половины XVIII в. раскрывается через венечные памяти, венечные разделы архиерейских приходо-расходных книг, записные книги венечных пошлин, «сказки» о количестве венчаний в приходах, похоронные памяти. Церковный учёт рождаемости, смертности и явок на исповедь не имел систематического и всеобщего характера. Однако он вёлся, хотя и в ограниченном масштабе. Записные венечные книги возникли и функционировали в казённых приказах архиерейских кафедр, церковных округов-заказов и приходов городского и сельского населения. В XVII в. документы имели по преимуществу столбцовую форму, с начала XVIII в. – тетрадную, одновременно с которой функционировали и отдельные венечные памяти (чаще всего на листах гербовой бумаги, скреплённые печатью архиерейского Казённого приказа).
46 На протяжении XVI–XVII вв. размеры пошлин за выдачу венечных памятей возрастали, что увеличивало доходы церковных институций. В 1714 г., с введением выплат на лазареты, их размеры для брачующихся удвоились. В размерах венечных пошлин в первой трети XVIII в. по записным книгам Устюжской епархии не наблюдается строгого следования официальным нормативам. В записных книгах 1721, 1726 и 1728 гг. фиксируется отклонение от нормы пошлин до 40–50% в сторону увеличения. Это наводит на мысль о том, что в период петровских реформ государство стояло в стороне от регулирования вопроса о венечных пошлинах. В дальнейшем недовольство на местах заставило правительство в указах 1730 и 1731 гг. декларировать «патриаршии установления», что означало законодательное понижение величины брачных пошлин. Одновременно упорядочили само оформление и выдачу венечных памятей. Анализ совокупности записных венечных книг 1730–1760-х гг. убеждает в неукоснительном соблюдении этих принципов вплоть до отмены памятей в 1765 г.103
103. Там же. Т. 17. № 12433. С. 189–190.
47 Сравнение формуляра венечных памятей XVII – начала XVIII в. и 1730–1760-х гг. показывает ослабление в них религиозного начала. Если ещё в 1707–1718 гг. священнику предписывалось венчать брачующихся «по правилом святых апостол и святых отец после Божественной литоргии до вечернего пения», то в дальнейшем этот элемент формуляра исчез104.
104. ГА ВО, ф. 1260, оп. 3, № 313, 327, 408, 415.
48 Несмотря на введение метрик в 1722–1724 гг., практикуемые в Вологодской и Устюжской епархиях формы учёта браков ещё длительное время оставались неизменными. Навыки в данной сфере епархиального духовенства подготавливали его тем самым к переходу на метрическую систему учёта городского и сельского населения. На Устюге поповские старосты-заказчики учитывали браки по четырём годовым мясоедам, на Вологде – строго с начала календарного года нового летоисчисления. Проведённые подсчёты показали, что в структуре брачности сельского и городского населения по-прежнему преобладали первые браки – ориентировочно 70–75%, далее шли полуторные – 15–20, вторые – 7–9 и третьи браки – 3–5%. Повторные браки были важны для поддержания института семьи, социализации человека. Необходимость их мотивировалась высокой смертностью (хотя систематических данных о смертности, возрастах вступления в брак изученные источники не содержат). Этот показатель стал непременным в метрических книгах. Преобладание же первых браков отражает модель, характерную для традиционного общества, не вступившего ещё на путь «демографического перехода».

Библиография

1. Елпатьевский А.В. К истории документирования актов гражданского состояния в России и СССР (с ХVIII в. по настоящее время) // Актовое источниковедение. Сборник статей. М., 1979. С. 57–58; Антонов Д.Н., Антонова И.А. Метрические книги России XVIII – начала ХХ в. М., 2006.

2. Антонов Д.Н., Антонова И.А. Метрические книги… С. 350–352.

3. Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографической комиссиею (далее – ДАИ). Т. 5. СПб., 1853. № 101. С. 461–463; Антонов Д.Н., Антонова И.А. Метрические книги… С. 37 (аналогом «записных книг» авторы считают метрические книги, введённые митрополитом Петром Могилой на Украине в 1646 г.).

4. Антонов Д.Н., Антонова И.А. Метрические книги… С. 33, 38–40.

5. Словарь русского языка ХVIII в. Вып. 3. Л., 1987. С. 32.

6. Крыжановский П.С. Венечные памяти и пошлины // Известия императорского Археологического общества. Т. 2. Вып. 2. СПб., 1859. С. 112–119; Прилежаев Е.М. Новгородская софийская казна. СПб., 1875. С. 61–62. Благодарим И.Ю. Анкудинова, указавшего на книгу Е.М. Прилежаева.

7. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 1. М., 1994. С. 392.

8. Словарь русского языка ХVIII в. Вып. 10. СПб., 1998. С. 29–30.

9. Щапов Я.Н. Древнерусские княжеские уставы XI–ХV вв. М., 1976.

10. Словарь русского языка ХI–XVII вв. Вып. 6. М., 1979. С. 44.

11. Приходо-расходные денежные книги Вологодского архиерейского дома святой Софии и окладные книги церквей Вологодской епархии. ХVII – начало ХVIII в. / Сост. Н.В. Башнин. М.; СПб., 2016. C. 38–53, 130–165, 232–258.

12. Даль В.И. Словарь живого великорусского языка. Т. 1. М., 1979. С. 331.

13. Черкасова М.С. Экономическая и демографическая характеристика сельских приходов Вологодско-Белозерской епархии в ХVII в. // Северо-Запад в аграрной истории России. Межвузовский сборник тематических научных трудов. Калининград, 2008. С. 245–246, табл. 5.

14. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV – начала XVI в. Т. 3. М., 1964. № 22. С. 40.

15. Яковлев А.И. Наместничьи, губные и земские уставные грамоты Московского государства. М., 1909. С. 27.

16. Венец брачный // Православная богословская энциклопедия. Т. 3. СПб., 1902. Стб. 1093–1096; Цыпин В., прот. Брак // Православная энциклопедия. Т. 6. М., 2003. С. 151.

17. Приходная книга Новгородского дома св. Софии 1576/77 г. М.; СПб., 2011. С. 9, 10, 11, 54, 57, 67, 68, 69, 70, 72.

18. Прилежаев Е.М. Новгородская софийская казна. СПб., 1875.

19. Там же, № 28. В это время области Двины и Каргополя относились по церковной юрисдикции к вологодской кафедре (Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею (далее – РИБ). Т. 2. СПб., 1875. № 190. Стб. 886).

20. Акты, относящиеся до юридического быта древней России. Т. II. СПб., 1864. № 230. IV. Стб. 670–672.

21. Башнин Н.В. «Бюджет» Вологодского архиерейского дома св. Софии в первой трети XVII в. // Российская история. 2017. № 5. С. 119 (табл. 1), 121; Башнин Н.В. Хозяйственная деятельность Вологодского архиерейского дома св. Софии в Смуту // Вестник Нижегородского университета им. Н.Н. Лобачевского. 2017. № 2. С. 13.

22. Черкасова М.С. Брачность городского и сельского населения в первой трети XVII в. (по приходо-расходным книгам архиерейской кафедры) // Материалы ХIII Всероссийского научно-практического совещания по вопросам изучения и издания писцовых книг и других историко-географических источников XVI–XIX вв. Вологда, 2003. С. 95–103.

23. Устинова И.А. Сводный источник о браках в России в XVII в. и его информационные возможности // Сила слабых: Гендерные аспекты взаимопомощи и лидерства в прошлом и настоящем. Т. 1. М.; Архангельск, 2017. С. 62–64.

24. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. I. СПб., 1841. № 150. С. 217.

25. Стрельников С.В. Ростовские грамоты XV–ХVI вв. // Русский дипломатарий. Вып. 9. М., 2003. С. 45; Черкасова М.С. Устюжская десятина Ростовской митрополии в XVI–ХVII вв. // Сообщения Ростовского музея. Вып. XIX. Ростов, 2008. С. 9.

26. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедицией Императорской Академии наук (далее – ААЭ). Т. III. СПб., 1836. № 306. С. 451–454. Именно такой размер пошлины за второй брак сообщает приходная книга Новгородского дома св. Софии 1576/77 г. (см. выше).

27. Прилежаев Е.М. Указ. соч. С. 53; РИБ. Т. 14. СПб., 1894. Стб. 376–377; Назаров В.Д. Полюдье и система кормлений: первый опыт классификации нетрадиционных актовых источников // Общее и особенное в развитии феодализма в России и Молдавии. Чтения, посвящённые памяти академика Л.В. Черепнина. Вып. 1. М., 1988. С. 163–170; Черкасова М.С. Документы XVII–ХVIII вв. из соборных храмов в Вельске и Верховажье // Вестник церковной истории. 2008. № 4(12). С. 66, 75–76.

28. Тимошенкова З.А. Социокультурный облик северо-западной деревни в XVII – начале ХVIII в. Псков, 1999. С. 66–67, табл. 3.2.

29. Булатов В.Н. Муж слова и разума. Афанасий – первый архиепископ Холмогорский и Важский. Архангельск, 2002. С. 211–212.

30. Булатов В.Н. Муж слова и разума… С. 222–223.

31. Акты юридические, или собрание форм старинного делопроизводства. СПб., 1838. № 265. VI. С. 391–392.

32. Там же, ф. 883, оп. 1, кн. 245. Подробнее об этой записной пошлинной книге митрополичьих приказных людей на Устюге 1665/66 г. см.: Черкасова М.С. К изучению дело- и судопроизводства в Ростовской митрополии ХVII в. // История и культура Ростовской земли. 2007. Ростов, 2008. С. 103–111.

33. Горчаков М. Монастырский приказ (1649–1725 гг.). Опыт историко-юридического исследования. СПб., 1868. С. 238–239, примеч. 1.

34. Прилежаев Е.М. Указ. соч. С. 86.

35. Козлов С.А., Дмитриева З.В. Налоги в России до ХIХ в. СПб., 1999; Захаров В.Н., Петров Ю.А., Шацилло М.К. Налоги в России. IХ – начало ХХ в. М., 2006.

36. Акты, относящиеся до юридического быта древней России. Т. III. СПб., 1884. № 362. II. Стб. 437–440.

37. Антонов Д.Н., Антонова И.А. Метрические книги… С. 70.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести