Рец. на: В.Я. Гросул. Общественное движение в России первой половины XIX века. М.: АИРО–XXI, 2017. 848 с.

Козлов Сергей А.

doi:10.31857/S086956870004500-1

Главная>Выпуск 2>Рец. на: В.Я. Гросул. Общественное движение в России первой половины XIX века. М.: АИРО–XXI, 2017. 848 с.

Рец. на: В.Я. Гросул. Общественное движение в России первой половины XIX века. М.: АИРО–XXI, 2017. 848 с.

Оглавление

Аннотация Оценить Содержание публикации

Библиография Комментарии

Рец. на: В.Я. Гросул. Общественное движение в России первой половины XIX века. М.: АИРО–XXI, 2017. 848 с.

Аннотация

Код статьи

S086956870004500-1-1

DOI

10.31857/S086956870004500-1

Тип публикации

Статья

Статус публикации

Опубликовано

Авторы

Козлов Сергей Алексеевич Связаться с автором

Аффилиация: Институт российской истории РАН
Адрес: Российская Федерация, Москва

Выпуск

Выпуск 2

Страницы

175-179

Аннотация

Классификатор

Получено

25.03.2019

Дата публикации

25.03.2019

Всего подписок

Всего просмотров

2362

Оценка читателей

0.0 (0 голосов)

Цитировать Скачать pdf

ГОСТ	Козлов С. А. Рец. на: В.Я. Гросул. Общественное движение в России первой половины XIX века. М.: АИРО–XXI, 2017. 848 с. // Российская история. – 2019. – Выпуск 2 C. 175-179 . URL: https://russian-history.ru/s086956870004500-1-1/. DOI: 10.31857/S086956870004500-1
MLA	Kozlov, Sergey "Rec. ad op.: V.Ya. Grosul. Obschestvennoe dvizhenie v Rossii pervoi poloviny XIX veka. Moscow, 2017." Rossiiskaia istoriia. 2 (2019).:175-179. DOI: 10.31857/S086956870004500-1
APA	Kozlov S. (2019). Rec. ad op.: V.Ya. Grosul. Obschestvennoe dvizhenie v Rossii pervoi poloviny XIX veka. Moscow, 2017. Rossiiskaia istoriia. no. 2, pp.175-179 DOI: 10.31857/S086956870004500-1

Доступ к дополнительным сервисам

Дополнительные сервисы только на эту статью

Преимущества сервисов

100 руб. / 1.0 SU

Дополнительные сервисы на весь выпуск”

Преимущества сервисов

920 руб. / 16.0 SU

Дополнительные сервисы на все выпуски за 2019 год

Преимущества сервисов

4224 руб. / 10.0 SU

Библиография

1. Poe M. The Russian Moment in World History. Princeton, 2003.

2. Sebag-Montefiore S.J. The Romanovs: 1613–1918. L., 2016.

3. Архипастыри, пастыри и монашествующие Русской Православной Церкви о глобализации и цифровом кодировании людей / Сост. В.П. Филимонов. СПб., 2004.

4. Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М., 2004.

5. Гросул В.Я. Общественное мнение в России XIX в. М., 2013.

6. Гросул В.Я. Русское зарубежье в первой половине XIX в. М., 2008.

7. Гросул В.Я. Русское общество XVIII–XIX вв.: Традиции и новации. М., 2003.

8. Гросул В.Я. Труды по теории истории. М., 2014.

9. Достоевский Ф.М. Дневник писателя. М., 1989. С. 374–375.

10. Дьяков А.И. Словарь английских заимствований русского языка. Новосибирск, 2010.

11. Козлов С.А. Аграрные традиции и новации в дореформенной России / Отв. ред. А.В. Семёнова. М., 2002. С. 135–389.

12. Кошелев А.И. Общественные язвы России // Кошелев А.И. Самодержавие и Земская дума. C. 506.

13. Кошелев А.И. Самодержавие и Земская дума / Отв. ред. О.А. Платонов. М., 2011.

14. Маринова Е.В. Иноязычная лексика современного русского языка. М., 2012.

15. Национальная безопасность России в условиях глобализации. Геополитический подход / Под ред. А.П. Кочеткова, А.В. Опалева. М., 2016.

16. Об истоках стабильности николаевской империи также см.: Ружицкая И.В. Законодательная деятельность в царствование императора Николая I. Изд. 2. М.; СПб., 2015.

17. Опыт народного духа. Беседа с митрополитом Питиримом // Наше наследие. 1988. № IV. С. 12.

18. Российский консерватизм в литературе и общественной мысли XIX в. М., 2003;

19. Самоорганизация российской общественности в последней трети XVIII – начале ХХ в. / Отв. ред. А.С. Туманова. М., 2011.

20. Сандлер С. «Пушкин» и идентичность // Национальная идентичность в русской культуре / Под ред. С. Франклина и Э. Уиддис; пер. с англ. В.Л. Артёмова. М., 2014. С. 225.

21. Сараева Е.Л. Русское западничество: идеология национального самоопределения. Ярославль, 2009.

22. Сергеев Е.Ю. Современное элитоведение: итоги и перспективы // Элиты и лидеры: традиционализм и новаторство / Отв. ред. Е.Ю. Сергеев. М., 2007. С. 7–21.

23. Сидакова Н.В. Употребление иностранных слов в русском языке: логика речи или дань моде? // Балтийский гуманитарный журнал (Калининград). 2016. Т. 5. № 4(17). С. 111–114).

24. Соколофф Ж. Бедная держава. История России с 1815 г. до наших дней. М., 2008.

25. Тихонова Е.Ю. В.Г. Белинский в споре со славянофилами. М., 1999. С. 52.

26. Тишков В.А. Российский народ: история и смысл национального самосознания. М., 2013. С. 511.

27. Федотова В.Г. Модернизация и глобализация. М., 2001.

28. Хоскинг Дж. Структуры доверия в русском обществе с точки зрения историка // Управление Россией. Опыт. Традиции. Новации. XVIХХ вв. М., 2007. С. 80.

29. Чичерин Б.Н. Что такое охранительные начала? // Чичерин Б.Н. Несколько современных вопросов. М., 1862. С. 149.


1	Фундаментальный труд известного историка Владислава Якимовича Гросула посвящён ключевым аспектам исторического, социального и культурного развития России в дореформенную эпоху. Это был исключительно сложный и противоречивый период отечественной истории, когда в недрах быстро ветшавшего здания грандиозной феодальной империи зарождались прогрессивные формы хозяйственной и социальной организации, а недостаточно динамичной общественной активности и замкнутости сословий сопутствовали протомодернизационные процессы.	<p>Фундаментальный труд известного историка Владислава Якимовича Гросула посвящён ключевым аспектам исторического, социального и культурного развития России в дореформенную эпоху. Это был исключительно сложный и противоречивый период отечественной истории, когда в недрах быстро ветшавшего здания грандиозной феодальной империи зарождались прогрессивные формы хозяйственной и социальной организации, а недостаточно динамичной общественной активности и замкнутости сословий сопутствовали протомодернизационные процессы.<strong> </strong></p> <p>Фундаментальный труд известного историка Владислава Якимовича Гросула посвящён ключевым аспектам исторического, социального и культурного развития России в дореформенную эпоху. Это был исключительно сложный и противоречивый период отечественной истории, когда в недрах быстро ветшавшего здания грандиозной феодальной империи зарождались прогрессивные формы хозяйственной и социальной организации, а недостаточно динамичной общественной активности и замкнутости сословий сопутствовали протомодернизационные процессы.<strong> </strong></p>

2	Автор впервые в отечественной и зарубежной историографии комплексно проанализировал развитие основных направлений общественного движения в России до 1861 г. – либерального, консервативного и революционно-демократического – в контексте постепенной трансформации мнения общественности страны по основным проблемам, касающимся взаимодействия российского социума и власти.	<p>Автор впервые в отечественной и зарубежной историографии комплексно проанализировал развитие основных направлений общественного движения в России до 1861 г. – либерального, консервативного и революционно-демократического – в контексте постепенной трансформации мнения общественности страны по основным проблемам, касающимся взаимодействия российского социума и власти.</p> <p>Автор впервые в отечественной и зарубежной историографии комплексно проанализировал развитие основных направлений общественного движения в России до 1861 г. – либерального, консервативного и революционно-демократического – в контексте постепенной трансформации мнения общественности страны по основным проблемам, касающимся взаимодействия российского социума и власти.</p>

3	Монография отвечает на важный научный вопрос: в какой степени передовой интеллектуальный опыт Западной Европы и внутренние факторы социального и культурного развития дореформенной России повлияли на эволюцию её общественного движения как такового и разработку реформаторских планов и идей по усовершенствованию русского общества и бюрократического государственного механизма? Таким образом, открываются перспективы для более детального изучения таких актуальных исторических и социокультурных сюжетов, как соотношение национального духовного и практического опыта и зарубежных заимствований, реакция отдельных слоёв российского общества на попытки осуществления преобразований «сверху» в первой половине XIX в. и др.	<p>Монография отвечает на важный научный вопрос: в какой степени передовой интеллектуальный опыт Западной Европы и внутренние факторы социального и культурного развития дореформенной России повлияли на эволюцию её общественного движения как такового и разработку реформаторских планов и идей по усовершенствованию русского общества и бюрократического государственного механизма? Таким образом, открываются перспективы для более детального изучения таких актуальных исторических и социокультурных сюжетов, как соотношение национального духовного и практического опыта и зарубежных заимствований, реакция отдельных слоёв российского общества на попытки осуществления преобразований «сверху» в первой половине XIX в. и др.<em><strong> </strong></em></p> <p>Монография отвечает на важный научный вопрос: в какой степени передовой интеллектуальный опыт Западной Европы и внутренние факторы социального и культурного развития дореформенной России повлияли на эволюцию её общественного движения как такового и разработку реформаторских планов и идей по усовершенствованию русского общества и бюрократического государственного механизма? Таким образом, открываются перспективы для более детального изучения таких актуальных исторических и социокультурных сюжетов, как соотношение национального духовного и практического опыта и зарубежных заимствований, реакция отдельных слоёв российского общества на попытки осуществления преобразований «сверху» в первой половине XIX в. и др.<em><strong> </strong></em></p>

4	В «Предисловии» автор подробно обосновывает задачи исследования. При этом подчёркивается необходимость изучения проблем российского общественного движения в рамках широкого социально-экономического анализа с привлечением материалов регионального характера (c. 8–9). Следует отметить перспективность заявленной и в дальнейшем последовательно реализованной Гросулом научно-исследовательской методики. Опираясь на диалектический синтез социального и экономического начал в историческом процессе, автор решительно отвергает идеологическую предвзятость при рассмотрении и оценке отдельных форм и направлений общественного движения в России исследуемого периода. Исходным является идейно-методологический посыл: рассмотреть сложнейший комплекс внутриполитических и социокультурных проблем первой половины XIX столетия сквозь призму внутреннего развития огромной евразийской державы.	<p>В «Предисловии» автор подробно обосновывает задачи исследования. При этом подчёркивается необходимость изучения проблем российского общественного движения в рамках широкого социально-экономического анализа с привлечением материалов регионального характера (c. 8–9). Следует отметить перспективность заявленной и в дальнейшем последовательно реализованной Гросулом научно-исследовательской методики. Опираясь на диалектический синтез социального и экономического начал в историческом процессе, автор решительно отвергает идеологическую предвзятость при рассмотрении и оценке отдельных форм и направлений общественного движения в России исследуемого периода. Исходным является идейно-методологический посыл: рассмотреть сложнейший комплекс внутриполитических и социокультурных проблем первой половины XIX столетия сквозь призму внутреннего развития огромной евразийской державы.<em><strong> </strong></em></p> <p>В «Предисловии» автор подробно обосновывает задачи исследования. При этом подчёркивается необходимость изучения проблем российского общественного движения в рамках широкого социально-экономического анализа с привлечением материалов регионального характера (c. 8–9). Следует отметить перспективность заявленной и в дальнейшем последовательно реализованной Гросулом научно-исследовательской методики. Опираясь на диалектический синтез социального и экономического начал в историческом процессе, автор решительно отвергает идеологическую предвзятость при рассмотрении и оценке отдельных форм и направлений общественного движения в России исследуемого периода. Исходным является идейно-методологический посыл: рассмотреть сложнейший комплекс внутриполитических и социокультурных проблем первой половины XIX столетия сквозь призму внутреннего развития огромной евразийской державы.<em><strong> </strong></em></p>

5	Гросул творчески использовал в работе многочисленные источники – архивные документы, научные и публицистические труды, мемуары, переписку и др. Особое научное значение имеют материалы, представленные во второй главе, где рассматриваются проблемы, касающиеся эволюции русского либерализма. Отдельное внимание по праву уделяется анализу либерального движения в 1825–1855 гг. – в период правления императора Николая I (с. 325–381). Интересны выводы автора относительно взглядов русских консерваторов того времени, в частности по ключевому для России крестьянскому вопросу. При этом он обращается не только к аграрной теории, но и к сельскохозяйственной практике (с. 541, 543, 579–591), делая аргументированный вывод о значительной роли представителей отечественного консерватизма в изменении характера идеологического режима при Николае I (с. 578).	<p>Гросул творчески использовал в работе многочисленные источники – архивные документы, научные и публицистические труды, мемуары, переписку и др. Особое научное значение имеют материалы, представленные во второй главе, где рассматриваются проблемы, касающиеся эволюции русского либерализма. Отдельное внимание по праву уделяется анализу либерального движения в 1825–1855 гг. – в период правления императора Николая I (с. 325–381). Интересны выводы автора относительно взглядов русских консерваторов того времени, в частности по ключевому для России крестьянскому вопросу. При этом он обращается не только к аграрной теории, но и к сельскохозяйственной практике (с. 541, 543, 579–591), делая аргументированный вывод о значительной роли представителей отечественного консерватизма в изменении характера идеологического режима при Николае I (с. 578).<strong> </strong></p> <p>Гросул творчески использовал в работе многочисленные источники – архивные документы, научные и публицистические труды, мемуары, переписку и др. Особое научное значение имеют материалы, представленные во второй главе, где рассматриваются проблемы, касающиеся эволюции русского либерализма. Отдельное внимание по праву уделяется анализу либерального движения в 1825–1855 гг. – в период правления императора Николая I (с. 325–381). Интересны выводы автора относительно взглядов русских консерваторов того времени, в частности по ключевому для России крестьянскому вопросу. При этом он обращается не только к аграрной теории, но и к сельскохозяйственной практике (с. 541, 543, 579–591), делая аргументированный вывод о значительной роли представителей отечественного консерватизма в изменении характера идеологического режима при Николае I (с. 578).<strong> </strong></p>

6	Исследование характеризуется ярко выраженным диалектическим подходом, стремлением раскрыть сущность общественного движения как сложного и противоречивого процесса. Гросул ярко и убедительно показывает, каким образом в главной цитадели самодержавия крепостническом обществе – постепенно вызревали иные плоды. В те годы формировались зачатки явлений принципиально нового (буржуазного) строя – самостоятельности, гражданственности, независимого профессионализма, в полной мере проявившихся в начале ХХ в.¹ Всё это свидетельствовало о медленном, противоречивом, но всё же движении вперёд по пути создания гражданского общества и правового государства. 1. См.: Самоорганизация российской общественности в последней трети XVIII – начале ХХ в. / Отв. ред. А.С. Туманова. М., 2011.	Исследование характеризуется ярко выраженным диалектическим подходом, стремлением раскрыть сущность общественного движения как сложного и противоречивого процесса. Гросул ярко и убедительно показывает, каким образом в главной цитадели самодержавия крепостническом обществе – постепенно вызревали иные плоды. В те годы формировались зачатки явлений принципиально нового (буржуазного) строя – самостоятельности, гражданственности, независимого профессионализма, в полной мере проявившихся в начале ХХ в.<sup>1</sup> Всё это свидетельствовало о медленном, противоречивом, но всё же движении вперёд по пути создания гражданского общества и правового государства. Исследование характеризуется ярко выраженным диалектическим подходом, стремлением раскрыть сущность общественного движения как сложного и противоречивого процесса. Гросул ярко и убедительно показывает, каким образом в главной цитадели самодержавия крепостническом обществе – постепенно вызревали иные плоды. В те годы формировались зачатки явлений принципиально нового (буржуазного) строя – самостоятельности, гражданственности, независимого профессионализма, в полной мере проявившихся в начале ХХ в.<sup>1</sup> Всё это свидетельствовало о медленном, противоречивом, но всё же движении вперёд по пути создания гражданского общества и правового государства.
	1. См.: Самоорганизация российской общественности в последней трети XVIII – начале ХХ в. / Отв. ред. А.С. Туманова. М., 2011.
7	Для решения такой масштабной задачи, как реконструкция дореформенного общественного движения в России, автор избрал, пожалуй, наиболее оптимальный, но одновременно и самый трудный путь. Он охарактеризовал даже не десятки, а сотни отдельных человеческих судеб! В итоге перед читателем предстали образы множества самобытных личностей конца XVIII первой половины XIX в.: от М.М. Щербатова и Г.Р. Державина до А.И. Герцена и Н.П. Огарёва.	Для решения такой масштабной задачи, как реконструкция дореформенного общественного движения в России, автор избрал, пожалуй, наиболее оптимальный, но одновременно и самый трудный путь. Он охарактеризовал даже не десятки, а сотни отдельных человеческих судеб! В итоге перед читателем предстали образы множества самобытных личностей конца XVIII первой половины XIX в.: от М.М. Щербатова и Г.Р. Державина до А.И. Герцена и Н.П. Огарёва. Для решения такой масштабной задачи, как реконструкция дореформенного общественного движения в России, автор избрал, пожалуй, наиболее оптимальный, но одновременно и самый трудный путь. Он охарактеризовал даже не десятки, а сотни отдельных человеческих судеб! В итоге перед читателем предстали образы множества самобытных личностей конца XVIII первой половины XIX в.: от М.М. Щербатова и Г.Р. Державина до А.И. Герцена и Н.П. Огарёва.

8	Следует отметить проведённый Гросулом исключительно содержательный, во многом новаторский анализ творчества плеяды отечественных исследователей, в разные годы плодотворно изучавших рассматриваемые автором проблемы. Представляется, что особенно удачны разделы монографии, посвящённые научным трудам А.Н. Пыпина (с. 37–75), а также, согласно характеристике самого автора, представителей «левого фланга русского либерализма» – М.В. Довнар-Запольского и В.И. Семевского (с. 773–779).	Следует отметить проведённый Гросулом исключительно содержательный, во многом новаторский анализ творчества плеяды отечественных исследователей, в разные годы плодотворно изучавших рассматриваемые автором проблемы. Представляется, что особенно удачны разделы монографии, посвящённые научным трудам А.Н. Пыпина (с. 37–75), а также, согласно характеристике самого автора, представителей «левого фланга русского либерализма» – М.В. Довнар-Запольского и В.И. Семевского (с. 773–779). Следует отметить проведённый Гросулом исключительно содержательный, во многом новаторский анализ творчества плеяды отечественных исследователей, в разные годы плодотворно изучавших рассматриваемые автором проблемы. Представляется, что особенно удачны разделы монографии, посвящённые научным трудам А.Н. Пыпина (с. 37–75), а также, согласно характеристике самого автора, представителей «левого фланга русского либерализма» – М.В. Довнар-Запольского и В.И. Семевского (с. 773–779).

9	Возможно, в монографии следовало уделить больше внимания общественной деятельности, взглядам и трудам А.И. Кошелева, а также проанализировать его сочинение «Конституция, самодержавие и Земская дума», в котором представлены взгляды консерваторов на ключевые общественные проблемы рассматриваемого периода. Эта работа, хотя и была опубликована в Германии в 1862 г., но в совокупности с другими трудами Кошелева существенно повлияла на социальную мысль России XIX столетия². 2. Подробнее см.: Кошелев А.И. Самодержавие и Земская дума / Отв. ред. О.А. Платонов. М., 2011.	Возможно, в монографии следовало уделить больше внимания общественной деятельности, взглядам и трудам А.И. Кошелева, а также проанализировать его сочинение «Конституция, самодержавие и Земская дума», в котором представлены взгляды консерваторов на ключевые общественные проблемы рассматриваемого периода. Эта работа, хотя и была опубликована в Германии в 1862 г., но в совокупности с другими трудами Кошелева существенно повлияла на социальную мысль России XIX столетия<sup>2</sup>. Возможно, в монографии следовало уделить больше внимания общественной деятельности, взглядам и трудам А.И. Кошелева, а также проанализировать его сочинение «Конституция, самодержавие и Земская дума», в котором представлены взгляды консерваторов на ключевые общественные проблемы рассматриваемого периода. Эта работа, хотя и была опубликована в Германии в 1862 г., но в совокупности с другими трудами Кошелева существенно повлияла на социальную мысль России XIX столетия<sup>2</sup>.
	2. Подробнее см.: <em>Кошелев А.И. </em>Самодержавие и Земская дума / Отв. ред. О.А. Платонов. М., 2011.
10	В книге органично соединились подходы, характерные для различных гуманитарных дисциплин: истории, социологии, политологии и литературоведения. Благодаря сравнительному анализу развития российских и западноевропейских идейно-теоретической мысли и социальной практики в первой половине XIX в. читатель получил возможность лучше понять позиции ряда отечественных общественных лидеров, порою испытывавших заметное влияние зарубежных политико-экономических доктрин. В современной научной историографии работы, подобные исследованию Гросула, к сожалению, появляются нечасто. Между тем здесь весьма рельефно воспроизведены некоторые существенные элементы общего для России и Западной Европы социокультурного ландшафта. Кроме того, книга (как и ряд предыдущих работ историка³) выгодно отличается от основного «мейнстрима» современных научных трудов по данной проблематике широтой охвата проблем и высоким уровнем аналитичности. 3. Гросул В.Я. Русское общество XVIII–XIX вв.: Традиции и новации. М., 2003; Гросул В.Я. Русское зарубежье в первой половине XIX в. М., 2008; Гросул В.Я. Общественное мнение в России XIX в. М., 2013; Гросул В.Я. Труды по теории истории. М., 2014.	В книге органично соединились подходы, характерные для различных гуманитарных дисциплин: истории, социологии, политологии и литературоведения. Благодаря сравнительному анализу развития российских и западноевропейских идейно-теоретической мысли и социальной практики в первой половине XIX в. читатель получил возможность лучше понять позиции ряда отечественных общественных лидеров, порою испытывавших заметное влияние зарубежных политико-экономических доктрин. В современной научной историографии работы, подобные исследованию Гросула, к сожалению, появляются нечасто. Между тем здесь весьма рельефно воспроизведены некоторые существенные элементы общего для России и Западной Европы социокультурного ландшафта. Кроме того, книга (как и ряд предыдущих работ историка<sup>3</sup>) выгодно отличается от основного «мейнстрима» современных научных трудов по данной проблематике широтой охвата проблем и высоким уровнем аналитичности. В книге органично соединились подходы, характерные для различных гуманитарных дисциплин: истории, социологии, политологии и литературоведения. Благодаря сравнительному анализу развития российских и западноевропейских идейно-теоретической мысли и социальной практики в первой половине XIX в. читатель получил возможность лучше понять позиции ряда отечественных общественных лидеров, порою испытывавших заметное влияние зарубежных политико-экономических доктрин. В современной научной историографии работы, подобные исследованию Гросула, к сожалению, появляются нечасто. Между тем здесь весьма рельефно воспроизведены некоторые существенные элементы общего для России и Западной Европы социокультурного ландшафта. Кроме того, книга (как и ряд предыдущих работ историка<sup>3</sup>) выгодно отличается от основного «мейнстрима» современных научных трудов по данной проблематике широтой охвата проблем и высоким уровнем аналитичности.
	3. <em>Гросул</em><em> В.Я. </em>Русское общество XVIII–XIX вв.: Традиции и новации. М., 2003; <em>Гросул</em><em> В.Я. </em>Русское зарубежье в первой половине XIX в. М., 2008; <em>Гросул</em><em> В.</em><em>Я</em><em>. </em>Общественное мнение в России XIX в. М., 2013; <em>Гросул</em><em> В.Я. </em>Труды по теории истории. М., 2014.
11	В неоглобалистских условиях новейшего российского капитализма, нивелирующих многовековой национальный опыт⁴, особую ценность приобретают научные изыскания, главным объектом анализа которых становится Традиция. Поэтому с учётом стремительной геополитической реанимации и общеевропейской, и евразийской культурно-цивилизационной идентичности начала XXI в., а также активизации историко-просветительской работы в современном российском социуме очень важно творческое обращение к опыту эпохи зарождения в России первых попыток общественной самоорганизации, роста и укрепления русского национального самосознания. 4. Федотова В.Г. Модернизация и глобализация. М., 2001; Архипастыри, пастыри и монашествующие Русской Православной Церкви о глобализации и цифровом кодировании людей / Сост. В.П. Филимонов. СПб., 2004; Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М., 2004; Национальная безопасность России в условиях глобализации. Геополитический подход / Под ред. А.П. Кочеткова, А.В. Опалева. М., 2016.	В неоглобалистских условиях новейшего российского капитализма, нивелирующих многовековой национальный опыт<sup>4</sup>, особую ценность приобретают научные изыскания, главным объектом анализа которых становится Традиция. Поэтому с учётом стремительной геополитической реанимации и общеевропейской, и евразийской культурно-цивилизационной идентичности начала XXI в., а также активизации историко-просветительской работы в современном российском социуме очень важно творческое обращение к опыту эпохи зарождения в России первых попыток общественной самоорганизации, роста и укрепления русского национального самосознания. В неоглобалистских условиях новейшего российского капитализма, нивелирующих многовековой национальный опыт<sup>4</sup>, особую ценность приобретают научные изыскания, главным объектом анализа которых становится Традиция. Поэтому с учётом стремительной геополитической реанимации и общеевропейской, и евразийской культурно-цивилизационной идентичности начала XXI в., а также активизации историко-просветительской работы в современном российском социуме очень важно творческое обращение к опыту эпохи зарождения в России первых попыток общественной самоорганизации, роста и укрепления русского национального самосознания.
	4. <em>Федотова В.Г. </em>Модернизация и глобализация. М., 2001; Архипастыри, пастыри и монашествующие Русской Православной Церкви о глобализации и цифровом кодировании людей / Сост. В.П. Филимонов. СПб., 2004; <em>Гидденс</em><em> Э.</em> Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М., 2004; Национальная безопасность России в условиях глобализации. Геополитический подход / Под ред. А.П. Кочеткова, А.В. Опалева. М., 2016.
12	Типологически и структурно исследование во многом построено по принципу энциклопедических изданий, что отнюдь не случайно: основным побудительным творческим мотивом автора явилось стремление к многостороннему освещению ключевых сторон сложной и противоречивой эволюции российского общественного движения предреформенных десятилетий.	Типологически и структурно исследование во многом построено по принципу энциклопедических изданий, что отнюдь не случайно: основным побудительным творческим мотивом автора явилось стремление к многостороннему освещению ключевых сторон сложной и противоречивой эволюции российского общественного движения предреформенных десятилетий. Типологически и структурно исследование во многом построено по принципу энциклопедических изданий, что отнюдь не случайно: основным побудительным творческим мотивом автора явилось стремление к многостороннему освещению ключевых сторон сложной и противоречивой эволюции российского общественного движения предреформенных десятилетий.

13	В основе книги – преданность и любовь к Отечеству и своему народу (не столь частое явление в современной российской историографии), причём, кредо историка, опирающееся на глубинный патриотизм подавляющего большинства людей, составлявших основу дореформенного общественного движения, выражено мощно и уверенно. Также следует отметить, что монография Гросула, как всегда, написана замечательным русским литературным языком. Именно русским, а не безлико-наукообразным языком многих современных гуманитарных исследований, публикуемых в России и зачастую отличающихся механическим заимствованием «западной» (вестернизированной) терминологии⁵ и зарубежных концепций, включая «теорию элит», de facto исключающую из исторического процесса созидательную роль народов⁶. 5. В настоящее время русский язык с трудом «выдерживает» поток шаблонных заимствований англизированной лексики (см.: Дьяков А.И. Словарь английских заимствований русского языка. Новосибирск, 2010; Маринова Е.В. Иноязычная лексика современного русского языка. М., 2012; Сидакова Н.В. Употребление иностранных слов в русском языке: логика речи или дань моде? // Балтийский гуманитарный журнал (Калининград). 2016. Т. 5. № 4(17). С. 111–114). 6. См.: Сергеев Е.Ю. Современное элитоведение: итоги и перспективы // Элиты и лидеры: традиционализм и новаторство / Отв. ред. Е.Ю. Сергеев. М., 2007. С. 7–21.	В основе книги – преданность и любовь к Отечеству и своему народу (не столь частое явление в современной российской историографии), причём, кредо историка, опирающееся на глубинный патриотизм подавляющего большинства людей, составлявших основу дореформенного общественного движения, выражено мощно и уверенно. Также следует отметить, что монография Гросула, как всегда, написана замечательным русским литературным языком. Именно русским, а не безлико-наукообразным языком многих современных гуманитарных исследований, публикуемых в России и зачастую отличающихся механическим заимствованием «западной» (вестернизированной) терминологии<sup>5</sup> и зарубежных концепций, включая «теорию элит», <em>de</em><em> </em><em>facto</em> исключающую из исторического процесса созидательную роль народов<sup>6</sup>. В основе книги – преданность и любовь к Отечеству и своему народу (не столь частое явление в современной российской историографии), причём, кредо историка, опирающееся на глубинный патриотизм подавляющего большинства людей, составлявших основу дореформенного общественного движения, выражено мощно и уверенно. Также следует отметить, что монография Гросула, как всегда, написана замечательным русским литературным языком. Именно русским, а не безлико-наукообразным языком многих современных гуманитарных исследований, публикуемых в России и зачастую отличающихся механическим заимствованием «западной» (вестернизированной) терминологии<sup>5</sup> и зарубежных концепций, включая «теорию элит», <em>de</em><em> </em><em>facto</em> исключающую из исторического процесса созидательную роль народов<sup>6</sup>.
	5. В настоящее время русский язык с трудом «выдерживает» поток шаблонных заимствований англизированной лексики (см.: <em>Дьяков А.И. </em>Словарь английских заимствований русского языка. Новосибирск, 2010; <em>Маринова Е.В. </em>Иноязычная лексика современного русского языка. М., 2012; <em>Сидакова</em><em> Н.В. </em>Употребление иностранных слов в русском языке: логика речи или дань моде? // Балтийский гуманитарный журнал (Калининград). 2016. Т. 5. № 4(17). С. 111–114).<br><br>6. См.: <em>Сергеев Е.Ю.</em> Современное элитоведение: итоги и перспективы // Элиты и лидеры: традиционализм и новаторство / Отв. ред. Е.Ю. Сергеев. М., 2007. С. 7–21.
14	С 2000-х гг. (в обстановке резко обострившегося глобального геополитического противостояния и попыток Запада любой ценой изменить многополярность современного мира) в трудах зарубежных историков⁷ дореформенная Россия вновь представлена оплотом архаики. Однако приведённые Гросулом факты, напротив, свидетельствуют о динамично-поступательном социальном развитии нашей страны даже в последние десятилетия существования крепостничества⁸. 7. Соколофф Ж. Бедная держава. История России с 1815 г. до наших дней. М., 2008; Sebag-Montefiore S.J. The Romanovs: 1613–1918. L., 2016. Следует отметить и далёкую от историзма концепцию С. Сандлер о «мифологизации» образа А.С. Пушкина (фактически, его творчества) в русском национальном сознании (Sandler S. Commemorating Pushkin: Russia's Myth of a National Poet. Stanford, 2003). Примечательна и такая авторская «аргументация»: «Исключительность места, которое занимает пушкинский сюжет в русской культуре, заставляет думать, что это миф» (Сандлер С. «Пушкин» и идентичность // Национальная идентичность в русской культуре / Под ред. С. Франклина и Э. Уиддис; пер. с англ. В.Л. Артёмова. М., 2014. С. 225). По сути, имеет место глубинное отрицание самобытности русской культуры и ментальности. 8. «Российская нация, – подчёркивает В.А. Тишков, – внесла неизмеримый вклад в культурное наследие народов Восточной и Западной Европы. Без российского культурного компонента нет европейской культуры в прошлом, и этот вклад... будет сохраняться в будущем» (Тишков В.А. Российский народ: история и смысл национального самосознания. М., 2013. С. 511).	С 2000-х гг. (в обстановке резко обострившегося глобального геополитического противостояния и попыток Запада любой ценой изменить многополярность современного мира) в трудах зарубежных историков<sup>7</sup> дореформенная Россия вновь представлена оплотом архаики. Однако приведённые Гросулом факты, напротив, свидетельствуют о динамично-поступательном социальном развитии нашей страны даже в последние десятилетия существования крепостничества<sup>8</sup>. С 2000-х гг. (в обстановке резко обострившегося глобального геополитического противостояния и попыток Запада любой ценой изменить многополярность современного мира) в трудах зарубежных историков<sup>7</sup> дореформенная Россия вновь представлена оплотом архаики. Однако приведённые Гросулом факты, напротив, свидетельствуют о динамично-поступательном социальном развитии нашей страны даже в последние десятилетия существования крепостничества<sup>8</sup>.
	7. <em>Соколофф</em><em> Ж. </em>Бедная держава. История России с 1815 г. до наших дней. М., 2008; <em>Sebag</em><em>-</em><em>Montefiore</em> <em>S</em><em>.</em><em>J</em><em>.</em> The Romanovs: 1613–1918. L., 2016. Следует отметить и далёкую от историзма концепцию С. Сандлер о «мифологизации» образа А.С. Пушкина (фактически, его творчества) в русском национальном сознании (<em>Sandler</em><em> S.</em> Commemorating Pushkin: Russia's Myth of a National Poet. Stanford, 2003). Примечательна и такая авторская «аргументация»: «Исключительность места, которое занимает пушкинский сюжет в русской культуре, заставляет думать, что это миф»<em> (</em><em>Сандлер</em><em> С</em><em>. </em>«Пушкин» и идентичность // Национальная идентичность в русской культуре / Под ред. С. Франклина и Э. Уиддис; пер. с англ. В.Л. Артёмова. М., 2014. С. 225). По сути, имеет место глубинное отрицание самобытности русской культуры и ментальности.<br><br>8. «Российская нация, – подчёркивает В.А. Тишков, – внесла неизмеримый вклад в культурное наследие народов Восточной и Западной Европы. Без российского культурного компонента нет европейской культуры в прошлом, и этот вклад... будет сохраняться в будущем» (<em>Тишков В.А. </em>Российский народ: история и смысл национального самосознания. М., 2013. С. 511).
15	В широком общественном движении той эпохи, как показывает автор, трудный путь находок и утрат в напряжённой борьбе с самодержавным деспотизмом оформился в разнообразную, но русскую по духу историко-культурную среду, противостоявшую архаичному миру угнетения, насилия и патернализма⁹ и одновременно опиравшуюся на общеевропейские духовные традиции и поиски¹⁰. 9. См.: Кошелев А.И. Общественные язвы России // Кошелев А.И. Самодержавие и Земская дума. C. 506. 10. См.: Тихонова Е.Ю. В.Г. Белинский в споре со славянофилами. М., 1999. С. 52; Достоевский Ф.М. Дневник писателя. М., 1989. С. 374–375; Poe M. The Russian Moment in World History. Princeton, 2003; Гросул В.Я. Русское зарубежье...; Сараева Е.Л. Русское западничество: идеология национального самоопределения. Ярославль, 2009.	В широком общественном движении той эпохи, как показывает автор, трудный путь находок и утрат в напряжённой борьбе с самодержавным деспотизмом оформился в разнообразную, но русскую по духу историко-культурную среду, противостоявшую архаичному миру угнетения, насилия и патернализма<sup>9</sup> и одновременно опиравшуюся на общеевропейские духовные традиции и поиски<sup>10</sup>. В широком общественном движении той эпохи, как показывает автор, трудный путь находок и утрат в напряжённой борьбе с самодержавным деспотизмом оформился в разнообразную, но русскую по духу историко-культурную среду, противостоявшую архаичному миру угнетения, насилия и патернализма<sup>9</sup> и одновременно опиравшуюся на общеевропейские духовные традиции и поиски<sup>10</sup>.
	9. См.: <em>Кошелев А.И. </em>Общественные язвы России // <em>Кошелев А.И. </em>Самодержавие и Земская дума. C. 506.<br><br>10. См.: <em>Тихонова Е.Ю.</em> В.Г. Белинский в споре со славянофилами. М., 1999. С. 52; <em>Достоевский Ф.М. </em>Дневник писателя. М., 1989. С. 374–375; <em>Poe</em><em> </em><em>M</em><em>. </em>The Russian Moment in World History. Princeton, 2003; <em>Гросул</em><em> В.Я. </em>Русское зарубежье...; <em>Сараева</em><em> Е.Л. </em>Русское западничество: идеология национального самоопределения. Ярославль, 2009.
16	Основоположник «государственной школы» в русской историографии Б.Н. Чичерин писал: «Общество состоит из лиц, из которых каждое имеет свою самостоятельную жизнь, свой маленький мир частных стремлений и интересов. Но лица не замыкаются в этой тесной сфере… Разумная жизнь каждого человека состоит в том, что он примыкает к той или другой группе, наполняется общим её содержанием и сам действует на её пользу… Отсюда борьба старого с новым, отсюда движение, которое изменяет существующее устройство. Но цель всякого движения не просто освобождение лица от прежних определений, а переход... к новому... строению жизни»¹¹. С этой исторической задачей российское общественное движение первой половины XIX в. вполне справилось. Вместе с тем крепостная Россия не знала личной независимости, основанной на эквивалентном обмене товарами, отсюда – и слабая общественная активность сельского населения, в отличие от горожан. Британский исследователь Дж. Хоскинг отмечал: российская имперская мобилизация «именно потому была столь успешной до середины XIX в.», что «не было какого-либо решительного давления в пользу изменения системы»¹². Однако даже в условиях преобладания архаики и жёсткого самодержавного контроля участники дореформенного общественного движения добились значительных просветительских успехов, включая внедрение традиций как хозяйственного рационализма, так и православного гуманизма (с. 271–273, 339–361)¹³. В итоге, как отмечал сыгравший особую роль в возрождении православной веры митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев), «в течение XIX в. произошло благодатное для русской духовной культуры в целом возвращение к её национальным истокам. Эти животворные истоки сумели напитать и наполнить собою то великое море русской культуры, которое разлилось по всем континентам впервые в ХХ столетии»¹⁴. 11. Чичерин Б.Н. Что такое охранительные начала? // Чичерин Б.Н. Несколько современных вопросов. М., 1862. С. 149. 12. Хоскинг Дж. Структуры доверия в русском обществе с точки зрения историка // Управление Россией. Опыт. Традиции. Новации. XVIХХ вв. М., 2007. С. 80. Об истоках стабильности николаевской империи также см.: Ружицкая И.В. Законодательная деятельность в царствование императора Николая I. Изд. 2. М.; СПб., 2015. 13. См.: Российский консерватизм в литературе и общественной мысли XIX в. М., 2003; Козлов С.А. Аграрные традиции и новации в дореформенной России / Отв. ред. А.В. Семёнова. М., 2002. С. 135–389. 14. Опыт народного духа. Беседа с митрополитом Питиримом // Наше наследие. 1988. № IV. С. 12. Вместе с тем отмеченные тенденции были бы невозможны без активного взаимовлияния отечественной и западноевропейской культур в контексте широкого общественного движения дореформенной эпохи.	Основоположник «государственной школы» в русской историографии Б.Н. Чичерин писал: «Общество состоит из лиц, из которых каждое имеет свою самостоятельную жизнь, свой маленький мир частных стремлений и интересов. Но лица не замыкаются в этой тесной сфере… Разумная жизнь каждого человека состоит в том, что он примыкает к той или другой группе, наполняется общим её содержанием и сам действует на её пользу… Отсюда борьба старого с новым, отсюда движение, которое изменяет существующее устройство. Но цель всякого движения не просто освобождение лица от прежних определений, а переход... к новому... строению жизни»<sup>11</sup>. С этой исторической задачей российское общественное движение первой половины XIX в. вполне справилось. Вместе с тем крепостная Россия не знала личной независимости, основанной на эквивалентном обмене товарами, отсюда – и слабая общественная активность сельского населения, в отличие от горожан. Британский исследователь Дж. Хоскинг отмечал: российская имперская мобилизация «именно потому была столь успешной до середины XIX в.», что «не было какого-либо решительного давления в пользу изменения системы»<sup>12</sup>. Однако даже в условиях преобладания архаики и жёсткого самодержавного контроля участники дореформенного общественного движения добились значительных просветительских успехов, включая внедрение традиций как хозяйственного рационализма, так и православного гуманизма (с. 271–273, 339–361)<sup>13</sup>. В итоге, как отмечал сыгравший особую роль в возрождении православной веры митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев), «в течение XIX в. произошло благодатное для русской духовной культуры в целом возвращение к её национальным истокам. Эти животворные истоки сумели напитать и наполнить собою то великое море русской культуры, которое разлилось по всем континентам впервые в ХХ столетии»<sup>14</sup>. Основоположник «государственной школы» в русской историографии Б.Н. Чичерин писал: «Общество состоит из лиц, из которых каждое имеет свою самостоятельную жизнь, свой маленький мир частных стремлений и интересов. Но лица не замыкаются в этой тесной сфере… Разумная жизнь каждого человека состоит в том, что он примыкает к той или другой группе, наполняется общим её содержанием и сам действует на её пользу… Отсюда борьба старого с новым, отсюда движение, которое изменяет существующее устройство. Но цель всякого движения не просто освобождение лица от прежних определений, а переход... к новому... строению жизни»<sup>11</sup>. С этой исторической задачей российское общественное движение первой половины XIX в. вполне справилось. Вместе с тем крепостная Россия не знала личной независимости, основанной на эквивалентном обмене товарами, отсюда – и слабая общественная активность сельского населения, в отличие от горожан. Британский исследователь Дж. Хоскинг отмечал: российская имперская мобилизация «именно потому была столь успешной до середины XIX в.», что «не было какого-либо решительного давления в пользу изменения системы»<sup>12</sup>. Однако даже в условиях преобладания архаики и жёсткого самодержавного контроля участники дореформенного общественного движения добились значительных просветительских успехов, включая внедрение традиций как хозяйственного рационализма, так и православного гуманизма (с. 271–273, 339–361)<sup>13</sup>. В итоге, как отмечал сыгравший особую роль в возрождении православной веры митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев), «в течение XIX в. произошло благодатное для русской духовной культуры в целом возвращение к её национальным истокам. Эти животворные истоки сумели напитать и наполнить собою то великое море русской культуры, которое разлилось по всем континентам впервые в ХХ столетии»<sup>14</sup>.
	11. <em>Чичерин Б.Н.</em> Что такое охранительные начала? // <em>Чичерин Б.Н.</em> Несколько современных вопросов. М., 1862. С. 149.<br><br>12. <em>Хоскинг</em><em> Дж. </em>Структуры доверия в русском обществе с точки зрения историка // Управление Россией. Опыт. Традиции. Новации. XVIХХ вв. М., 2007. С. 80. Об истоках стабильности николаевской империи также см.: <em>Ружицкая</em><em> </em><em>И</em><em>.</em><em>В</em><em>.</em> Законодательная деятельность в царствование императора Николая I. Изд. 2. М.; СПб., 2015.<br><br>13. См.: Российский консерватизм в литературе и общественной мысли XIX в. М., 2003; <em>Козлов С.А. </em>Аграрные традиции и новации в дореформенной России / Отв. ред. А.В. Семёнова. М., 2002. С. 135–389.<br><br>14. Опыт народного духа. Беседа с митрополитом Питиримом // Наше наследие. 1988. № IV. С. 12. Вместе с тем отмеченные тенденции были бы невозможны без активного взаимовлияния отечественной и западноевропейской культур в контексте широкого общественного движения дореформенной эпохи.
17	Несомненно, материалы исключительно содержательного исследования В.Я. Гросула, написанного на высочайшем профессиональном уровне с использованием новаторских идейно-методических разработок, станут ценным источником не только для историков, культурологов, литературоведов, философов, социологов, но и для других специалистов-гуманитариев.	Несомненно, материалы исключительно содержательного исследования В.Я. Гросула, написанного на высочайшем профессиональном уровне с использованием новаторских идейно-методических разработок, станут ценным источником не только для историков, культурологов, литературоведов, философов, социологов, но и для других специалистов-гуманитариев. Несомненно, материалы исключительно содержательного исследования В.Я. Гросула, написанного на высочайшем профессиональном уровне с использованием новаторских идейно-методических разработок, станут ценным источником не только для историков, культурологов, литературоведов, философов, социологов, но и для других специалистов-гуманитариев.

Библиография

Комментарии

Войти через